"Индия Найт. Почему ты меня не хочешь? " - читать интересную книгу автора

говорила по-французски - с друзьями, знакомыми, в магазинах и ресторанах.
Но каждый год на все лето мы уезжали в Англию, в Восточный Суссекс, к
маминым родителям, поэтому по-английски я говорю как стопроцентная
англичанка. И еще потому, что моя мать, едва уловив своим тонким английским
слухом малейший намек на французский акцент, обрушивала на меня холодное
"Детка, умоляю, не коверкай язык, как эти лягушатники".
Согласитесь, в мамином положении странно стыдиться всего
французского - сама-то она была замужем за французом. Если мама пытается
передразнить какого-нибудь француза, она делает примерно так:
"фруа-труа-круа", при этом картавя что есть мочи. Но на самом деле ее
случай - почти типичный. Стоит представителю английской нации сочетаться
браком с каким-нибудь "иностранцем", как первые минуты блаженного обладания
"экзотическим" супругом тут же сменяются годами хронического стыда.
Когда мама с папой развелись, мне было четырнадцать, и после этого
пару лет я жила в школе-интернате в Центральной Англии. Вот тогда-то я и
поняла, что хотя могу говорить по-английски не хуже самой Джуди Денч
<Джудит Денч (р. 1934) - английская театральная и киноактриса, сыграла чуть
ли не во всех пьесах У. Шекспира.>, но в остальном безнадежная,
неисправимая иностранка - особенно с точки зрения среднестатистического
английского буржуа. Своих родственников я любила больше лошадей,
отказывалась есть пережаренный говяжий фарш мерзкого серого цвета, зато не
отказывалась целоваться и обниматься с мальчиками; курила (причем дома мне
разрешалось выкуривать по одной сигарете в день), не играла в лакросс
<Спортивная игра, популярная в английских частных школах, смесь футбола и
хоккея; играют в лакросс на футбольных полях, небольшим резиновым мячом, с
помощью клюшек-ракеток и в специальной амуниции - защитных шлемах, жилетах,
налокотниках и наколенниках.>, чтобы не испортить форму икр (знаю, звучит
ужасно, но это правда), и так далее и тому подобное - чем дальше, тем хуже.
Тем не менее мне удалось завести несколько друзей с лошадиными лицами, я
научилась неплохо играть в теннис, так что время не было потеряно совсем уж
даром.
Не буду утомлять вас подробностями своей студенческой жизни - пара лет
в Сорбонне, год в Кембридже, специализация - языки романской группы.
Главное, что могу сказать - я не слишком утруждала себя учебой, ходила по
вечеринкам и вообще неплохо проводила время. После Кембриджа я вышла замуж
за парня, с которым встречалась весь летний семестр. Нам было по двадцать
два, и брак был обречен на неудачу. Однако совместная жизнь продлилась два
года - два веселых, забавных года, после чего мы расстались большими
друзьями. Более того, Руперт даже стал крестным моей дочки Хани.
К моему великому сожалению, дружище Руперт, который после нашего
развода вел весьма насыщенную жизнь истинного лондонца со всеми вытекающими
последствиями в виде холостяцкой берлоги и всего прочего, полгода назад
неожиданно отрастил бороду, собрал свои манатки и укатил на Гебридские
острова изучать пернатых, питаться крабами, носить колючие свитеры и
вообще, как он сам выразился, "жить настоящей счастливой жизнью".
Удивительно, как люди всегда возвращаются к тому, с чего начинали. Помню,
его мать рассказывала мне, что в детстве Руперт все время собирал разные
перышки и лазал по деревьям в поисках птичьих гнезд.
Некоторое время я поколесила по Европе, а когда исполнилось двадцать
семь, вернулась на родину, в Париж, где устроилась переводчицей. Жизнь у