"Павел Нилин. Последняя кража" - читать интересную книгу автора

оттиски пальцев - длинных, ширококостных, утолщенных на концах - были
теперь известны почти во всех уголовных розысках страны.
Буршин понял, что взятки его больше не спасут, как спасали в старое
время, что приходит конец, что ему не миновать расстрела и что коричневая
борода может служить только вывеской отчаяния. Она надоела ему, эта
искусственная борода, приклеенная в пору особенно плохих дел.
Он сорвал ее в первом же перелеске, переступив кордон, и долго смотрел,
как плавала она в зеленой воде канавы...


В Варшаву Буршин шел уверенный, что она приютит его.
И Варшава не разочаровала Буршина. Здесь он встретил друзей, с которыми
сиживал когда-то в российских тюрьмах. Некоторые из них стали здесь
богачами. Заболоцкий, например, открыл шикарный ресторан и гостиницу
"Полония".
Буршин пришел к Заболоцкому.
В "Полонии" Буршину отвели две комнаты и предоставили полный пансион. И
все это совершенно безвозмездно, в память прошлого, в память молодости,
которая прошла.
Она прошла в российских тюрьмах, на базарах, на воровских квартирах,
эта позорная воровская молодость. Но все-таки Заболоцкому было приятно
вспомнить ее.
В Варшаве Буршин устроился, пожалуй, не хуже, чем когда-то в Москве.
Даже лучше, пожалуй.
Опять в домовой книге было записано, что он коммерсант, и никто не
приставал к нему с нескромными вопросами.
Варшава в этом смысле была благословенным городом. Здесь можно было
заниматься чем угодно. Важно только вовремя платить налоги или взятки.
Особенно взятки. И всякой, пусть самой темной, личности предоставлялась
вся полнота независимости и свободы. Варшава в этом смысле была свободным
городом. Недаром крупные воры всего мира почитали ее своей священной
Меккой. Как Чикаго, как Марсель, как Рим.
Воров в Варшаве было очень много. Их ловили, конечно, били в участках,
сажали в тюрьмы, заковывали в кандалы. Но били только мелких,
неквалифицированных воров.
Буршина в Варшаве не били.
Освоившись в новой обстановке, Буршин вскоре ушел от Заболоцкого. Он
удачно провел два дела - вскрыл два шкафа в двух конторах, разделил добычу
между участниками, взял свою долю и решил дальше жить и действовать
самостоятельно.
У него была теперь своя квартира, свои деньги. У него не было только
семьи, которая осталась в Москве.
В Москве остались жена и дети.
Буршин сильно скучал о детях. Он был не настолько молод, чтобы думать о
второй семье, чтобы обзаводиться второй семьей. Он постоянно думал о
первой. Он думал о том, как лучше перевести семью из Москвы в Варшаву.
Однажды он написал об этом жене, но ответа не получил. Это взволновало
его. Однако он не потерял надежды, что когда-нибудь все устроится само
собой. Добудет большие деньги, откроет ресторан, кофейню или магазин,
выпишет семью - и все пойдет как надо.