"Павел Нилин. Испытательный срок" - читать интересную книгу автора

городу Воробейчик все-таки заметил его странные движения и однажды
спросил:
- Ты чего дергаешься? Ты нервный, что ли?
- Не особенно, - конфузливо сказал Егоров.
Сказать, что он не нервный, как требовалось бы для этого дела, он не
решился. Посовестился. Не хотел врать.
Может, он действительно нервный, даже скорее всего нервный.
Весь этот шум в дежурке, все эти разговоры о происшествиях, о разных
несчастьях и несчастные люди, которых он видит здесь, угнетают его.
Если б он не посидел несколько дней, как теперь, в дежурке уголовного
розыска, он, наверно, никогда бы не узнал, что на свете, вот лишь в одном
городе, столько несчастий.
А человек, было написано в одной книге, создан для счастья, как птица
для полета. Егорову в свое время так понравились эти слова, что он выписал
их в тетрадку.
Но откуда берутся несчастья?
Откуда появляются воры, грабители, убийцы или вот такие женщины, как
эта, что стоит сейчас у стола дежурного, в сбитой на затылок шляпке, и
рыдает, и сморкается, и опять рыдает?
Волосы у нее распущены. На тонких ногах шелковые, скользкие чулки.
- Да не убивала я его! - кричит и плачет она. - Он был из себя очень
полный, представительный, в хороших годах. Он покушал немного портвейну,
прилег и помер. А что у него были деньги, я вовсе не знала. Мне, правда,
Лидка говорила - вы же знаете Лидку Комод! - что он будто сам из нэпманов,
что у него будто свой магазин на Чистяревской. Но я не знала. Он только
обнял меня, вот так, и говорит...
- Ну ладно, прекрати. Ты это расскажешь следователю, - оборвал ее
дежурный по городу Воробейчик. И покосился в угол. - Тут дети...
- Да какие это дети! - опять закричала женщина. - Это не дети, а первые
бандиты. Они сейчас сумку у меня выхватили в коридоре. Велите им,
гражданин начальник, отдать сумку...
- Эй вы, орлы! - повернулся в угол Воробейчик.
Он, видимо, хотел сказать этим беспризорным мальчишкам, стеснившимся в
углу, чтобы они отдали сумку. Но на столе зазвонил телефон.
Воробейчик снял трубку. На Бакаревской улице только что ограбили
сберегательную кассу.
- Водянков! - закричал Воробейчик. - Давай на Бакаревскую. Возьми с
собой Солдатенкова. Дом номер четыре. Сберкасса.
А мальчишки достали откуда-то белую булку, рвут ее грязными руками,
едят и хохочут.
И Егорову, когда он смотрит на них, тоже хочется есть. И хочется
узнать: откуда взялись эти мальчишки, где их родители, что они такое
натворили, за что попали сюда? И еще интересно, правда ли, что эта
женщина, переставшая теперь плакать, убила нэпмана?
Все это хорошо бы выяснить Егорову. Но, кроме него, это, должно быть,
никому тут не интересно.
Воробейчик говорит милиционеру, кивнув на женщину:
- Эту веди в шестой номер. Я ее записываю за Савельевым. А этих, - он
показывает на мальчишек, - пусть заберет Михаил Кузьмич. - И смотрит на
потерпевших, сидящих у стены. - Ну, кто тут еще?