"Павел Нилин. Интересная жизнь (Эпизоды из жизни Бурденко Николая Ниловича, хирурга)" - читать интересную книгу автора

Он полюбил даже само здание собственно университета - белокаменный,
многооконный массив, увенчанный по фасаду огромным железным крестом и
окруженный густым, пахучим бором из вековых лиственниц, елей и сосен,
которые, естественно, переходили по ту сторону Томи в дремучий лес, в
знаменитую на весь мир сибирскую тайгу. И кроме тайги и тундры, кроме
навечно и намертво обледеневших пространств, за этим зданием, как и за
этим городом, не было ничего. Город Томск и Томский университет стояли в
истинном смысле как форпосты цивилизации у кромки тайги, у края
первозданной земли, еще никем по-настоящему не исхоженной, не изученной,
зловеще безмолвствующей.
Здание такое могло стоять и где-нибудь в Санкт-Петербурге или Москве.
Ему могло быть лет сто или двести. И где-нибудь в Петербурге среди
подобных себе по архитектуре и по смыслу своего существования оно, быть
может, не сильно и выделялось бы. А здесь, в этом деревянном,
по-деревенски разбросанном городе, опять же, скажем, у великого хвойного
океана, это здание казалось неожиданным и удивительным. И ему еще не было
и десяти лет, этому зданию, когда в него вошел студент первого курса
Николай Нилович Бурденко.
Не только церкви и памятники, не только ночлежные и сиропитательные
дома, но и университеты в старой России в большинстве создавались не без
всенародного участия и прямой всенародной помощи.
Все время Бурденко слышал здесь чуть ли не легенды о размахе
благотворительности, с каким разные люди из разных краев необъятной
российской державы старались помочь этому новому университету, заложенному
где-то в Сибири. И богатые, и не очень богатые, и совсем небогатые словно
состязались в помощи первому крупному учебному центру на далекой окраине
страны, слали в его адрес деньги и ценности, уникальные коллекции и
механизмы, хотя никто не просил об этом, не объявлял сбора подарков и
пожертвований. Но, например, охотник, занимавшийся ловлей, начучеливанием
и продажей диких сибирских зверей, когда к нему обратились с предложением
изготовить экспонаты для университетского зоологического кабинета,
отказался взять по тем временам очень крупные деньги, говоря, что это грех
- на таком деле наживаться.
Наследник колоссального состояния, прогулявший за десятилетия почти все
дотла, в предвидении голодной старости решил было продать многотысячную
библиотеку, собранную его предками чуть ли не на протяжении столетия. Он
просил за нее миллион. Богатые коллекционеры давали ему восемьсот, потом
девятьсот тысяч. Он стоял неумолимо на своем. Ему наконец предложили
девятьсот пятьдесят. Он сердился и кричал, что это же не на конском
базаре, чтобы торговаться, - или миллион, или не о чем разговаривать.
И вот в этот момент к потомственному богачу вошел один из библиотекарей
Томского университета, разъезжавший по Центральной-России в поисках ценных
книг. Он не в состоянии был предложить не только миллион, но даже и десять
тысяч. Однако ему все-таки хотелось осмотреть это великолепное собрание
инкунабул. После осмотра он спросил владельца, не согласится ли тот
уступить хотя бы два десятка отобранных книг и назначить подходящую цену.
- А что же, остальные вы считаете ерундой? - вскипел владелец.
- Нет, это все прекрасные книги, но Томский университет пока не
располагает средствами.
И библиотекарь стал рассказывать богачу о Томском университете. И так,