"Павел Нилин. Из африканского дневника" - читать интересную книгу автора

сотрясая коробки и ящики и бутыли и грохоча всею многосложной тяжестью
своих составных частей, оставляя за собой огромный пыльный шлейф.
Он катился мимо красноватого, запыленного, истомленного невыносимой
жарой кустарника, мимо высоченных, островерхих, с почти голыми стволами
деревьев, мимо громадной, полноводной реки, над которой шевелился то ли
пар, то ли туман. То ли мне так казалось, озабоченно глядящему не столько
по сторонам, сколько вперед по движению грузовичка. Он приближался к
каким-то низеньким глинобитным хижинам, притулившимся к песчаному холму.


Минут через пять грузовичок наш замер у этого холма, у кромки базара,
как можно было догадаться по пестрой толпе цветасто одетых и просто
полуголых людей.
Жозеф снова вылез из кабины и опять торжественно напомнил, что он
человек чести и что раньше, чем приступить к собственным делам, он отыщет
для меня того русского и проводит беременную мадам Пегу к ее мужу. И
тотчас же убежал, оставив на сиденье автомобиля свой порыжевший от пота
котелок.
Я выбрался не без труда из кузова и пошел по базару, разминая затекшие
ноги.
Базар такой, наверно, типично африканский, я видел впервые в жизни. Но,
странное дело, через мгновение мне казалось, что где-то, когда-то я был
уже на точно таком базаре. И слышал точно такой, разноголосый, с
тревожными и просительными нотами шум, с мягким стуком молотков сапожников
и дребезгом по жести и латуни деревянных киянок жестянщиков и медников,
изготовляющих тут же в присутствии покупателя разных форм посуду. И вдыхал
острый, колющий и дурманящий запах специй и жаренного прямо на огне мяса.
И встречал точно таких людей, среди которых, кто знает, могут, наверно,
оказаться и мои знакомые.
Черный, высокий, немолодой, голый до пояса человек с длинным копьем,
смотрящий явно скептически на толпу, в самом деле походит на одного моего
московского знакомого - литературоведа, у которого, однако, как мне
известно, нет копья. И нет вот такой короткой юбочки из волокон кокосового
ореха, заменяющей брюки и все остальное. Интересно, продает он копье или
только сторожит красивые мягкие шкуры, расстеленные у его ног? А эта
удивительно грациозная, шоколадного цвета женщина или девушка в широкой
шляпе из пальмовых листьев и тоже обнаженная до пояса напоминает известную
в Москве актрису.
Меня отвлек от нее Жозеф, кричавший, что уже нашел того русского:
- Вон он, вот он идет...
И, хотя я снова думал в этот момент о том, что все люди на земле в
чем-то главном одинаковы, человек, шедший по пыльной дороге навстречу мне,
мог, пожалуй, в любой толпе, на любом конце света быть опознанным как
именно русский. Короткая нейлоновая рубашка, расписанная каким-то
незнакомым мне текстом, и кожаные шорты, крошечная шапочка с длинным
козырьком и явно не нашего, не русского производства сандалии не могли
замаскировать что-то неуловимо русское в походке ли этого человека, в
движении ли его плеч, во взгляде ли, суровом, полусердитом и в то же время
робком, растерянном, почти детском.
Я пошел ему навстречу, говоря: