"Сергей Никшич. Соседи ("Полумертвые души" #2) " - читать интересную книгу автора

и поэтому они искренне, от души обижались, когда их появление в Горенке
сопровождалось аккомпанементом тщательно запираемых дверей. Но то, что они
на самом деле крысы, никому известно не было. Обычно не очень-то
впечатлительные Тоскливец и Павлик были просто ошарашены тем, что увидели, и
каждый лихорадочно теперь соображал, как это можно использовать себе на
пользу, опасаясь, что его могут опередить.
Они быстро распрощались, недоверчиво поглядывая друг на друга, и
разошлись.
Тоскливец вдруг почувствовал, что замерзает, и чтобы не умереть, а
умирать сейчас ему было совершенно невыгодно, потому что помолодевшая Клара,
хотя они и были в разводе, но жила у него и, кроме того, у него в заначке
было достаточно денег, чтобы не спеша тратить их на мелкие радости, такие
как присыпанные маком бублики, утепленные стельки и вчерашние газеты
(новость, она и есть новость, когда о ней не прочитай, - философски
размышлял Тоскливец), бросился бежать, что ему было совершенно
несвойственно, потому что он все делал медленно, чтобы не тратить понапрасну
жизненную энергию и лишние деньги на еду. Когда он, запыхавшись и
раскрасневшись, что с ним давненько уже не случалось, ворвался к себе домой,
то оказалось, что Клара не одна - на кровати возле нее сидел здоровенный
сосед и сосредоточенно обнимал ее за талию. Увидев Тоскливца, сосед
насупился и превратился в крысу, правда, не двухметровую, а обыкновенную,
куда-то юркнул и был таков, а Клара, как это водится у женщин, завизжала с
перепугу и для самозащиты:
- Таскаешься по ночам черт знает где (это уж точно - подумал
Тоскливец), а меня тут атакует прямо в собственном доме при запертых
дверях...
Но тут ее благородный носик учуял нечто совершенно неудобоваримое.
- Ты что баттерфляем, придурок, в общественном нужнике плавал? А ну вон
из дому, а то провоняешь его насквозь, невозможно спать будет, да одежду всю
сними и зарой ее на огороде, может быть, хоть для удобрений сойдет... А я
пока воды согрею.
Тоскливец затоскливел, но понимая, что Клара права, ретировался на
огород и, оглядываясь по сторонам, разделся, надеясь в глубине души, что
никто его не увидит. Но надеялся он зря, потому что Гапка совершала ночной
променад, потому как бессонница совершенно ее доконала, и она решила
продышаться свежим воздухом. Увидев, что ее бывший дружок разделся на
собственном огороде догола, а затем зарыл одежду в землю, Гапка испуганно
подумала: "Слава тебе Господи, что я у него не осталась, он, видать, до того
дошел, что его овощи возбуждают! Ненормальный!". Впрочем, Гапка тут же
припомнила, что ни одного по-настоящему нормального мужчины в своей жизни не
встречала, и зря она по своей наивности не записывала все то, что они ей
говорили, - книга получилась бы такая, что ее, Гапку, прославила бы на весь
мир.
Голый Тоскливец тем временем побежал обратно в дом и был впущен, и
Клара действительно нагрела ему воды, и ему удалось наконец отмыться, хотя
он и израсходовал при этом такое количество шампуня, которого обычно хватало
ему на год. Правда, мылся он под нескончаемый монолог, который отчасти был
ему уже знаком, а отчасти содержал в себе некоторые признаки новизны:
Тоскливец узнал про себя, что те черви, которые заводятся в общественных
туалетах, - его родня, а дерьмо - его стихия, и пусть бы он там себе и