"Архимандрит Никон(Рождественский). Православие и грядущие судьбы России (Статьи из "Дневников" за 1910-1916 годы)" - читать интересную книгу автора

по распоряжению мирской власти... Не насилие ли это над свободою нашей
православной совести и - это в наше-то время свободы совести! Пора бы решить
этот, жгучий для совести православных служителей Церкви, вопрос так или
иначе, но формально, окончательно: за кого из инославных усопших можно и за
кого нельзя молиться? Но едва ли сей вопрос может быть решен раньше
Церковного Собора.
Но я позволю себе еще раз возвратиться к тому, как и чем поминают у нас
покойников? Я не говорю о роскошных, дорого стоящих поминальных обедах: кто
же разумный человек скажет, что они приносят пользу душе почившего? Особенно
когда они сопровождаются обильными угощениями, в виде разных вин и
наливок... Суета суетствий и рабство моде, обычаю, полуязыческому преданию!
Стыдно бы, кажется, просвещенным-то людям так рабствовать! Да и нам,
пастырям Церкви, едва ли не грешно поддерживать эти поминальные обеды,
особенно с винами, своим присутствием и благословением. Со злом надо
бороться мужественно, а эти заупокойные выпивки разве не зло, разве не
оскорбление памяти почивших? Но не об этом хотелось бы сказать. Ведь
верующим в Бога известно, еще с ветхозаветных времен, что милостыни и
молитвы очищают грехи. А много ли добра делается теми, кто расходует тысячи
вот на эти роскошные балдахины, на всю эту помпу, кончая длинноногими
фигурами в белых балахонах и цилиндрах? Иной раз - грешный человек -
думаешь: сколько бы добра-то можно было сделать, устранив всю эту роскошь и
употребив истраченные на нее деньги - во славу Божью, на дела благотворения
всякого рода? Вот там, в далекой Камчатке, нуждаются в храмах Божьих, а
походный храм можно купить готовый в Петербурге у Жевержеева всего за триста
рублей: сколько бы радостей и слезной благодарности вызвало пожертвование
туда хоть одного походного храма в память почившего! Как плачут наши бедные
переселенцы в Сибири, не имея храма Божия ближе ста-двухсот верст, как бы
они возликовали, получив хотя бы вот такой походный храм для своего селения!
Сколько детишек учится в развалившихся школах церковных, зябнут, бедные,
вместе со своими учителями и учительницами: как бы они усердно помолились за
неведомого им покойника, если бы в память его им поправили, не говорю уже -
построили школку! В наших деревнях на сто верст одна больница, один
фельдшер: какое сердечное спасибо сказали бы обитатели этих деревень, если
бы им на средства и в память усопшего христианина прислали хоть временную
медицинскую помощь! А сколько сироток на свете, беспризорных, бесприютных,
сколько их плачет по улицам городов и селений, сколько вдов беспомощных -
сколько бы можно было сделать добра в память усопших вместо пышных
балдахинов, этих тысячных памятников, этих роскошных венков! Ведь стоило бы
только кому-либо начать: смотришь, мало-помалу вошло бы в обычай, святой
обычай, и дела благотворения, во имя любви к почившим, в духе матери-Церкви
и под ее благодатным руководством, расцвели бы благоуханными розами по лицу
родной земли. Может быть, поменьше было бы роскошных памятников на кладбищах
наших обителей и столичных; может быть, не так эти памятники были бы
роскошны, но на Руси-то стало бы теплее, русской душе было бы отраднее. А
теперь... выйдешь на кладбище и как-то грустно становится, когда эти
каменные глыбы, эти мраморные и металлические часовни ничего не говорят
моему сердцу, кроме того, что тут лежит купец такой-то, генерал такой-то,
тайный или действительный статский советник такой-то... Был человек, и не
стало его, а кто он был, много ли добра на земле сделал - Бог его знает! И
не движется черствое сердце на молитву за сего покойника, и равнодушно