"Джефф Николсон. Бедлам в огне (Психологический роман)" - читать интересную книгу автора

камнями" станут оправданием, моральным или же юридическим.
- Может, и так, - сказал я, но Линсейд уже потерял интерес и ко мне, и
к нашему разговору.
Повысив голос, он гортанно проговорил:
- Тогда завтра в девять часов утра отчет должен лежать у меня на
столе. Далее вы встретитесь с пациентами и сообщите о своей оценке. И не
считайте нужным проявлять снисходительность.
С тем он и ушел. А я остался наедине с перспективой написать отчет и
встретиться с пациентами; и то и другое, по идее, должно было меня пугать,
но, к моему удивлению, нисколько не пугало. Если Линсейд желает получить
отчет к девяти утра, он его получит. Отчет будет кратким, четким,
здравомыслящим и с толикой иронии; он будет радикально отличаться от тех
текстов, за чтением которых я провел выходные. Что касается встречи с
пациентами и вынесения вердикта, то я предпочитал смотреть на это занятие
как на коллективное обсуждение. Я не стану сообщать свое мнение о
сочинениях, не стану оценивать их по десятибалльной шкале. Мы просто
поближе познакомимся. Я задам несколько вопросов, они поделятся мнением о
написанном. Попрошу их почитать отрывки. Время пройдет быстро. Это будет
похоже на Кембридж. В каком-то смысле. Я справлюсь.


11

На следующее утро, ровно в девять, я постучал в дверь кабинета
Линсейда. В руке я держал аккуратно отпечатанную страницу с отчетом об
излияниях пациентов. Линсейд пригласил меня войти, и, пока он читал мой
отчет, я стоял рядом с его столом. В отчете говорилось то, о чем я уже
упоминал: работы маниакальны, депрессивны, навязчивы, наивны, самоотносимы,
туманны, чарующи в одном смысле, отталкивающи в другом. Я не мог не
написать, что рамки темы "Луна и грош" могли ограничить творческий
потенциал больных (правда, если учесть, что лишь редкие работы имели хоть
какое-то отношение к теме, критика звучала не особенно убедительно). В
конце отчета я выражал мнение, что еще очень рано делать выводы. Линсейд
прочел отчет внимательно, но быстро, словно демонстрировал навыки,
освоенные на курсах скорочтения.
- Написано хорошо, - сказал он, закончив. - Есть пара эффектных фраз,
но, откровенно говоря, при вашем немалом литературном таланте я ожидал
больше критических суждений и субъективных оценок.
- Вы имеете в виду, понравилось мне или нет?
- Я имею в виду, хорошо написано или плохо.
- В каком смысле - хорошо?
- В смысле возможности публикации.
- Публикации?
Я немного растерялся. Неужели он действительно считает, что за серыми
дверями клиники заперт литературный гений? Неужели он думает, что пациенты
могут с первого раза создать что-то действительно стоящее? И неужели он
действительно полагает, будто никто лучше писателя не способен оценить,
можно публиковать произведение или нет? Я подозревал, что у большинства
литераторов представления об этом весьма смутные. Возможно, Линсейду стоило
пригласить на работу редактора - кого-то вроде Николы.