"Джефф Николсон. Бедлам в огне (Психологический роман)" - читать интересную книгу автора

рот, а затем в мою дырку? И ты будешь долбить меня, пока я не закричу, пока
не заору, пока не вопьюсь ногтями тебе в спину, и тогда ты накачаешь меня
горячей, густой спермой?
Мне впервые предлагали заняться сексом в таких выражениях, но ведь до
сих пор я и не имел отношений с любительницей копрофемии - я и слова-то
такого не знал.
- Ну, раз ты так говоришь... - пробормотал я.
Наверное, я всегда знал, что порнография кроется преимущественно в
словах, нежели в действиях. Суть не в том, что ты делаешь, а в том, как ты
это описываешь (хотя, полагаю, кое-что, например копрофилия, так и
останется мерзостью, как бы поэтически ее ни воспевали). В общем и целом
половой акт не меняется, описываешь ты его поэтически, иносказательно или
похабно. В словах Алисии не было ничего поэтического или иносказательного.
Она возбуждалась от непристойностей, от их произнесения, и я тоже
возбуждался, хотя, мне кажется, меня больше возбуждало ее возбуждение, чем
ее слова.
Я потянул Алисию на кровать, начал целовать, гладить, и тут она
сказала:
- Скажи, что ты собираешься со мной делать.
Эти слова меня немного смутили.
Во-первых, я не был уверен, что секс - такое занятие, когда один
что-то "делает" с другим. Я предпочитал считать секс совместным действом, и
если хотите, можете обзывать меня жалким старым либералом.
Во-вторых, я вдруг ощутил себя невинным. Несомненно, главная причина
этому - Кембридж. В те времена парней в университете училось в семь раз
больше, чем девушек, так что сложностей с этим делом хватало. Верно, мне
удавалось найти девушек, которые хотели или хотя бы не отказывались лечь со
мной в постель, но ничего особо эротичного в этих упражнениях не было. Как
правило, мы просто ложились вместе и надеялись, что получится классно. Да и
после университета продолжалось в том же духе - с Николой. Наш секс был
незатейливым и здоровым, без выкрутасов и по большому счету - пресным.
Никто и никогда не просил меня говорить, что я делаю или собираюсь делать;
да что там, некоторые девушки соглашались лечь в койку только при условии,
что никаких слов не будет - ни во время, ни после. Мне очень хотелось
выполнить желание Алисии, но вдруг откуда-то навалилась жуткая скованность.
Нет, дара речи я не лишился, да и не сказать чтобы вдруг застеснялся,
однако нужные слова куда-то неожиданно подевались.
- Ну, я собираюсь хорошенько тебя поиметь, - неловко пробормотал я.
- И как именно ты собираешься это сделать?
- Я вставлю свой пенис в твое влагалище и потом...
- Нет, - сказала она немного раздраженно, но не сердито, по крайней
мере пока. - Ты не будешь вставлять свой пенис в мое влагалище. Ты будешь
меня ебать. Ты засунешь свой вонючий хуй в мою раскаленную пизду.
- Точно, - сказал я и попробовал поупражняться в непристойной
лингвистике.
Я старательно произносил слова, выражения и порнографические
конструкции, которые так нравились Алисии, но, боюсь, выходило у меня не
очень-то убедительно. Временами мне казалось, будто я импровизирую дурной
диалог на каком-то кретинском театральном мастер-классе. По счастью, Алисии
хватало и собственной роли в диалоге - или, точнее, в монологе.