"Игорь Николаев. Лейтенанты (журнальный вариант) " - читать интересную книгу автора

1933 года при участии Дживелегова и Эфроса.
Ребята заинтересовались, но как было им объяснить, что автор,
итальянский архитектор, живописец и историк искусства, навсегда велик уже
тем, что в XVI веке первым ввел понятие "Возрождение"! Беспомощное ощущение
пропасти: ничего не понимал в крестьянстве, они - в искусстве. Но раз их
товарищ радуется, обрадовались и они. Решено отпраздновать: выпить пива.
Ярославец Тихменев знал палатку, где не разбавляют.
Целыми днями, растянувшись на койке (святотатство, каравшееся
жесточайше, но застрявшие выпускники - призраки, коим законы не писаны),
блаженствуя, читал Вазари. Казарма безлюдна. Рота, оставив дежурного и
дневального дремать возле тумбочки, после завтрака исчезала, "команда"
насела на меня:
- Книжку потом почитаешь, Катенька ждет!
- Какая Катенька?! - отбивался как мог.
Первое в жизни взрослое свидание взволновало.
Общение со слегка испуганной, моего возраста девчонкой, выглядело
нелепым. Разговаривать не о чем. Сидели и молчали от неловкости.
- Ну как? - спросила "команда".
- Сбежал, как Подколесин.
"Команда", не поняв про Подколесина, все поняла про меня.
Каждый прощался с мирной жизнью по-своему. Не потому, что кто-то был
лучше, а кто-то хуже, были разными.
На ужине объявили:
- Всем ночевать в расположении! С утра оформление командирских званий и
отправка.

Глава 4

Путь на фронт оказался извилистым.
Многолюдная посадка на пароход. Кроме минометчиков уезжали выпускники
стрелкового и пулеметного батальонов. Среди них много местных - внушительная
толпа провожающих галдела возле пристани. Слышались женские вопли. Пьяный
скандал перешел в драку. Кто-то, оступясь, свалился в воду. Кого-то
спихнули.
Минометчики, собравшись по компаниям, скинулись выпить на прощанье. С
"командой" - хорошо и тепло, но водка в горло не пошла... Остался трезв -
мою долю с удовольствием принял "вологодчик".
На борту запели, берег подхватил: "Прощай, любимый город!" Пароход
завыл-загудел. Под частые гудки исчезала "декорация к спектаклю на темы
русских сказок" - так, по крайней мере, сообщали об этом городе в
путеводителе по русскому Северу.
Пропади пропадом училище и Устюг! "Отвяжись худая жизнь, привяжись
хорошая!" - полагалось шапку под ноги. Новенькую пилотку кидать на грязную
палубу жалко. Держа в руке, попросил:
- Привяжись хорошая.
До Котласа простоял на носу парохода. Ветерок навстречу, если б не на
все крючки застегнутая шинель, был бы прохладным, а так - приятно бодрил.
Шинели выдали красивого голубого отлива, но красноармейского покроя и
без погон. Я еще не знал, что на переднем крае нет ничего более
неподходящего, чем комсоставская шинель - двубортная, на пуговицах, с ушитой