"Б.И.Николаевский. Русские масоны и революция " - читать интересную книгу автора

относились с недоверием к Мстиславскому, считали, что Верховный Совет его
покрывает и переносили известную долю своего недоверия на Верховный Совет.
Собрания лож начали происходить нерегулярно. Сношения Верховного Совета с
ложами поддерживались с большим трудом. Слухи о неладах в Петербурге
проникли и в провинцию, особенно на Украину, и создали там подобную же
атмосферу. Возможно, что именно ввиду этого и не был созван конвент 1915 г.
-- в 1914 г. он не мог состояться из-за начала войны и мобилизации ряда
братьев. Конечно, эта последняя причина продолжала действовать и в 1915
году.
Исключением в вопросе об отношении к войне, если не считать Чхеидзе,
была позиция части украинских лож, главным образом Киевских, руководителем
которых был Грушевский. Помню, что оттуда приезжал Григорович-Барский,
который жаловался на пораженческую пропаганду в некоторых ложах. Почва для
такой пропаганды там имелась, ибо на Украине скептицизм по отношению к
задачам войны был вообще значительно более развит, чем в Петербурге и других
городах Великороссии. Верховный Совет тогда откомандировал в Киев Некрасова
и он там вел разговоры с Грушевским и его сторонниками.
Рост активности Верховного Совета в вопросах политических относится к
лету и осени 1915 г. - к периоду после поражений в Галиции. В
Государственной думе и Государственном совете в это время возник
"Прогрессивный блок". Верховный Совет был в оппозиции к политике
Прогрессивного блока и основная линия его политической деятельности в это
время шла в направлении усиления и заострения левой оппозиции в
Государственной думе и создания левого блока из кадетов и других
революционных групп. В этом смысле он


и стремился воздействовать на ЦК кадетской партии. Основное, что в моей
памяти от этого времени осталось, это сообщения Некрасова в думской группе
или Верховном Совете о спорах в ЦК кадетской партии и обсуждения этих
сообщений. Очень стремились мы в этот период и к установлению связей с
подпольными организациями революционных партий. Для нас самих вопрос о
революционных методах тогда еще не стоял; мнение о том что революция во
время войны невозможна и недопустима, у нас все еще преобладало; но интерес
к революционному движению все рос и желание связаться становилось все
сильнее. Связи с эсерами нам давал Керенский, связь с социал-демократами --
я и Соколов; именно к этому времени относится вовлечение в ложу и некоторых
большевиков, например, Н. И. Степанова-Скворцова в Москве. Впрочем,
большевики в это время, после скандального для них процесса членов их
фракции в Четвертой Государственной думе, были вообще на ущербе.
С большим сочувствием Верховный Совет относился к Военно-промышленным
комитетам и к идее привлечения в них представителей рабочих. Вопросы,
связанные с этими комитетами, в Верховном Совете обсуждались не раз; были
обсуждения и вопроса о рабочих группах, но каких-либо активных шагов по
проведению политики Верховного Совета в этом последнем вопросе я не помню.
Рабочих в числе братьев у нас не было.
Летом 1916 года состоялся конвент - последний из всех бывших в России.
Собрался он в Петербурге, заседал на квартире Степанова, длился два дня. Это
был последний предельный срок для работ наших конвентов, принятый по
соображениям конспирации, так как более продолжительные работы конвента