"Геннадий Николаев. Белый камень Эрдени" - читать интересную книгу автора

бултыхнулось в воду, и в тот же момент раздался звук. Мне показалось,
будто все озеро чуть приподнялось из тумана и, как серебряное блюдо,
сияющее под луной, задрожало, завибрировало, отчего и возник этот
стремительно нарастающий по громкости звук. Янис, стоя на плоту, торопливо
надевал акваланг. От волнения он путался, что-то у него не получалось, но
вот наконец он нырнул и скрылся под водой, началось землетрясение...



9. РАССКАЗЫВАЕТ ВИТАЛИЙ КРУГЛИКОВ

Я разрыл под собой листья и достал последний припрятанный кусок мяса.
Он был свалявшийся, почти без сока, но я с жадностью набросился на него.
Все вокруг зашевелились, зачмокали губами, заскулили. Я рыкнул, и они
затихли. Завтра, если не поймаем кабана, прикончу Дохлятину. Она уже ни на
что другое не пригодна: не рожает, валяется в пещере и даром жрет. Один
Умник возится с ней как с молодой. Если не повезет и дальше, начнем есть
Старика, приручившего раненого волка и хромую кобылу. Где он ее прячет?
Я рвал мясо зубами и руками, добираясь до середины, где должен быть
сок. Совсем засохшие пленки и жилы я кидал Большой Женщине. Она хватала их
на лету и проглатывала не жуя. У меня так: я подкармливаю тех, кто мне
нужен. Остальные пусть добывают себе сами или подыхают с голоду...
Вдруг раздался грохот, свист. Задрожала земля, стало светло, как в
начале дня, и на дальнем берегу озера, на ровной площадке, где мы убивали
загнанных лосей, спустился с неба большой белый камень. Он блестел и сиял,
этот высокий камень, и качался, словно на него дуло сильным ветром. Мы
сидели, онемев, с раскрытыми ртами. Я забыл про голод и ощущал только
злобу на Умника - своей тощей спиной он то и дело загораживал дыру и мешал
смотреть. Я встал и дал ему пинка, - он с визгом вывалился наружу и больше
не показывался.
Камень между тем перестал раскачиваться и замер, как огромный белый
суслик возле своей норы. Я долго ждал, что будет дальше, но прошло светлое
время, а ничего не изменилось: камень стоял неподвижно и никто к нему не
подходил. Я доел мясо, сухожилия швырнул Большой Женщине. Другие в темноте
зарычали, требуя доли, но я приподнял дубину, и они смолкли. Большая
Женщина - моя и должна есть больше других. Она быстро съела остатки и
легла возле меня. Тут у входа в пещеру появился Умник. В зубах он держал
крысу, руки его были заняты корнями. Всю добычу он сложил у моих ног. Я
приподнялся, крысу отбросил сразу - он ее тотчас схватил и отнес своей
Дохлятине. Корни оказались горькими, и я швырнул их в угол. На них с
рычанием накинулись другие. Умник снова исчез, но вскоре снаружи раздался
его голос: он кричал так, словно увидел стадо кабанов. Я выглянул. Он
приплясывал, размахивая руками: далеко на той стороне вдоль берега,
покачиваясь, двигались яркие огни. Я схватил Умника за горло и кинул в
пещеру, чтобы он не видел, как я боюсь. Меня называют Верзилой, но я, как
и все они, боюсь темноты и медведей. Один Умник не боится темноты, у него
глаза, как у шакала, - ночью ловит крыс и роет корни. Он пришел к нам
из-за гор, в сытное время, поэтому мы его не съели.
Я пинками поднял других, чтобы помогли задвинуть вход тяжелой плитой.
Ленивые твари, пока не дашь тумака, не двинутся с места. Наконец мы