"Геннадий Николаев. Белый камень Эрдени" - читать интересную книгу автора

тем делом, ради которого мы проделали столь трудный и дальний путь.
Виталий же, судя по всему, "сломался" от первого прикосновения звукового
поля. Не буду притворяться, будто я понял это сразу, в тот же час, - увы!
Просто сработал инстинкт самосохранения, потом - разум...



7. РАССКАЗЫВАЕТ ВИТАЛИЙ КРУГЛИКОВ

Раньше, до диамата, сказали бы - "нечистая сила", и точка. Теперь так
просто не отделаешься. К сожалению, лично я пока не имею какой-нибудь
удовлетворительной гипотезы относительно совершенно идиотского поведения,
поэтому ничего не остается, как признать у себя еще один "пунктик", кроме
всех тех, которые уже известны; Новый "пунктик" начался в ту ночь, когда
раздался звук. Янис уже хорошо тут говорил о "комплексе", могу добавить от
себя: у меня было все то же самое и плюс внезапное изменение всех моих
прежних принципов. Они словно растаяли и испарились в один миг. Даже этот
вот, классический: не торопись подрывать свой авторитет, за тебя это
сделают твои подчиненные - даже он не устоял, и, как видите, такие
печальные последствия...
Наступала четвертая ночь. После заката, как обычно, с озера поднялся
туман, потом разъяснилось, высыпали звезды. Мы с Ириной пошли к
пеленгатору. Зоя осталась дежурить возле больного Яниса. Старик
нахохлившейся вороной сидел у костра и глушил чай - кружку за кружкой. До
восхода луны оставалось еще около часа, озеро было небольшое, круглое, как
чаша спортивной арены в Лужниках. Мы с Ириной шли не торопясь, уверенные,
что не опоздаем. Я рассказал ей о своих переживаниях. Она равнодушно
сказала, что ей тоже все это кажется странным. Меня неприятно задел ее
безразличный тон, но я промолчал.
Мы пробирались сквозь чащу, когда я услышал слабый всплеск. Так могла
плеснуться рыба, но я знал, что рыбы в озере нет. Предупредив знаком
Ирину, чтобы не двигалась, я осторожно прокрался к берегу и стал
всматриваться в туман, призрачно колыхавшийся над водой. Увы, ничего не
было видно. И мы пошли дальше.
Вскоре появился огонек горящей вполнакала лампочки - это был первый
пеленгатор. Возле него осталась Ирина. Я зашагал ко второму. Ходьбы было
не более четверти часа, но я, специально не включая фонарик, шел медленно,
осторожно, прислушиваясь, напряженно вглядываясь в смутно видимые впереди
контуры деревьев. Уже десять, пятнадцать минут прошло, а огонька горящей
лампочки все не было. Предчувствие чего-то грозного, неумолимо
надвигающегося овладело мною. Я включил фонарик, прибавил шагу и в тот же
момент налетел на треногу второго пеленгатора. Пораженный, я с минуту
смотрел на разграбленный прибор, не веря своим глазам. От сложного
измерительного комплекса остались рожки да ножки: подставка, тренога да
болтающиеся оборванные провода. Сам пеленгатор и батареи бесследно
исчезли. Ясно, что здесь мне нечего было делать, и я немедля, быстрым
шагом пошел обратно к первому пеленгатору. Огонек я заметил издали, но,
когда подошел ближе, обнаружил, к моему величайшему удивлению, что возле
прибора никого не было.
Помню, первым моим чувством была злость: какого черта вздумалось ей