"Элла Никольская. Русский десант на Майорку (криминальная мелодрама в трех повестях, #1) " - читать интересную книгу автора

- Мы, выходит, задачку под ответ подогнали, а в учебнике-то опечатка,
неправильный был ответ, - бормотал он. Но я его не слушал. Потому что для
меня находка тайника означала нечто совсем иное: рухнуло мое маленькое
благополучие, мой дом. Я был и остаюсь жертвой какого-то обмана, пешкой в
чьей-то игре, и жена, мирно спящая сейчас с нашим сынишкой где-то под
Харьковом в спальном вагоне - женщина, по которой я полчаса назад тосковал
- на самом деле чужой человек, непонятный, скорее всего опасный, орудующий
против меня со своими сообщниками. Оборотень...
Коньков собрался домой, я вышел его проводить. Не мог оставаться
наедине со своими невеселыми мыслями, лучше уж его послушать - ведь он не
последнее лицо в недавних событиях моей жизни, по правде сказать, без него
и не знаю, как бы все обернулось и что было бы с нами - со мной, с
Павликом, с Зиной... Она все ещё Зина для всех, хотя на самом деле имя у
неё другое. Но так уж получилось, что после того, как это обнаружилось, я
продолжал звать её по-прежнему. Чаще, впрочем, называл деткой, она моложе
меня больше чем на двадцать лет, а выглядит и вовсе девочкой.
Проводив Конькова до автобусной остановки, я повернул назад и, дойдя
до дому, по привычке взглянул на свои окна. Было уже одиннадцать. Дом спал,
но майский вечер был светел и я отчетливо увидел незадернутые шторы и даже
часть стены.
...А прошлой осенью - стоял ноябрь, я вернулся из недальней,
подмосковной командировки где-то в девятом часу вечера. Позвонил домой с
вокзала - длинные гудки, но я им не поверил, уж эти уличные автоматы.
Однако невольно спешил, почти бежал и сразу от угла взглянул на окна
четвертого этажа. У соседей слева за шторами светилось розово и уютно. У
старухи справа окно приоткрыто, несмотря на холод, у неё астма, и в глубине
комнаты едва заметен был свет - телевизор работал. А мои три окна чернели
на черной стене. И это ужаснуло: слишком рано, чтобы жена могла лечь спать.
Годовалый Павлушка не позволил бы. То есть, конечно, она могла его уложить,
но свет во всей квартире не выключала бы: она же знала, что я приеду.
Помню, как бежал вверх по лестнице, а сам себя все уговаривал, что
ничего не случилось, и сам себе не верил, и все видел черные провалы
окон...
А потом - ключ в двери, два поворота и ещё чуть-чуть. Значит, дома
никого, обычно мы просто захлопываем. Нестерпимый свет в прихожей, когда я
щелкнул выключателем, беспорядок - я не сразу понял, в чем дело, а это мое
теннисное снаряжение - туфли, ракетка и прочее прямо на полу. Ограбили нас,
что ли?
В большой комнате все вроде прибрано, однако дверцы платяного шкафа -
настежь. Я заглянул внутрь, ожидая увидеть его пустым, а вещи на месте.
Зато в детской полный разгром, будто искали что-то в куче вывернутых на пол
ползунков и распашонок...
- Они в больнице, - догадался я и в ужас пришел. Что-то серьезное,
срочное, скорая за ними приехала. Вчера днем я говорил с Зиной - все было в
порядке. Значит, что-то с ней или с Павликом случилось вечером, ночью,
сегодня с утра. Где-то тут, в этом разгроме должна быть записка. Если,
конечно, Зина была в состоянии её написать. Но я представил лицо жены, её
всегдашнее спокойствие, незамутненность, невозмутимость взгляда. Даже если
ей было совсем плохо, она, конечно, подумала обо мне. Не могла она оставить
меня в неизвестности.