"Элла Никольская. Давай всех обманем " - читать интересную книгу автора

засверкает: зеркала, металлические краны и кронштейны светильников,
стеклянные выгнутые стены душевой кабины и его сиятельство белоснежный
унитаз.
Лиза, подмосковная уроженка, выросшая в доме с удобствами во дворе и
потому особо ценившая блага цивилизации, аж застонала от зависти. Ведь одно
дело наблюдать эдакую красоту в телесериале или даже в отеле (отдыхали в
прошлом году за границей) и совсем другое дело, когда подобное великолепие
в твоем собственной доме, и не в городском особняке, а на ферме какой-то, в
самой глухой земной провинции, потому что дальше Тасмании только Антарктида
с её пингвинами...

- Нравится дом? - спросил Руди, усаживаясь в одно из кресел и жестом
приглашая Пашу занять соседнее, - Пятрасу здорово повезло, правда?
- На чем он заработал?
- Землю купил несколько лет назад, на первые свои заработанные деньги.
А в прошлом году продал с большой выгодой.
- Так просто?
Выцветшие глаза Рудольфа сощурились в усмешке:
- Вовсе не просто, надо друзей полезных иметь и знать ситуацию на
рынке. Он парень не промах, Пятрас, настоящий литвин.
Павел уже знал: тут, на Тасмании живет литовская колония, крепко
держатся друг за друга эмигранты довоенные и послевоенные, хранят язык и
обычаи своей по-северному неяркой, но все равно прекрасной янтарной Литвы,
берегут память о ней. И жену, если не найдется здесь подходящей, норовят
там добыть.
Словом, когда приспело Пятрасу жениться, подался парень в Литву.
Материнское влияние, а может, зов предков. Или голос крови, как это там
называется.
Слушая неторопливый рассказ, Павел исподволь разглядывал дядюшку Руди
- хотя на самом деле кем они друг другу приходятся? Велел называть себя
дядей - и быть посему...
Накануне они провели вечер вдвоем, в этих самых креслах. Павел поведал
в деталях о событиях прошлого года: как, загорая на испанском пляже, узнал
в одной купальщице родную мать, с которой прежде не то, чтобы знаком не был
- даже и о существовании её не подозревал, считая себя сыном Гизелы -
сестры Рудольфа.
Руди эту историю уже знал, интересовали его подробности. На кого
похожа эта девочка, Пауль? Она, выходит, твоя сводная сестра... Видел ты её
отца? Как ты думаешь, счастлива с ним Грета? Не жалеет ли, что в свое время
уехала из России, оставив мужа и маленького сына - его, Пауля?
Павел отвечал, стараясь придерживаться истины, не импровизировать. В
самом деле, откуда ему знать, счастлива ли его биологическая мамаша, они
толком и не познакомились... Обстоятельства их встречи были, что
называется, экстремальными, времени на задушевные беседы не хватило.
Павел потихоньку разглядывал собеседника, не без удовольствия отмечая,
что они, безусловно, одной породы. Лицо Рудольфа слишком, пожалуй, худое,
между кожей и мощным костяком никакой прослойки. Обтянутые крепкие скулы и
квадратный подбородок. Годам к сорока, Павел надеется, сходство усилится.
Пока же подводит словянская мягкость и размазанность черт, да ещё
румянец... Ионас тоже похож на Рудольфа, те же черты, но силы в лице не