"Игорь Никулин. Почти библейская история " - читать интересную книгу автора

сигнализацию. Лариса сидела на желтом диване гостиной, блаженно вытянув
ноги. Белые туфли на высоком каблуке валялись возле сервировочного столика,
заставленного пустыми рюмками и фужерами.
- Как я устала... - простонала она, растирая ладошкой ноющие икры. - Сил
больше нету.
- Что-то ты рановато... - присел на край Сергей. - Силы как раз еще
понадобятся.
Лариса вяло улыбнулась, а он помог ей подняться и, бережно прижимая к
себе, повел наверх в спальню. Там уже было все приготовлено, горели свечи в
бронзовых подсвечниках, отбрасывая на стены замысловатые тени и пробуждая
фантазии.
- Ноги не держат, - пожаловалась Лариса, и он отвел ее до постели, а сам
подошел к бару, доставая сухое вино и фужеры.
Так некстати запиликал мобильный телефон, который он позабыл отключить и
снять с пояса. Сергей поднес его к уху и недовольно буркнул:
- Да...
Слышимость была ужасной, как будто ему звонили с другого конца света, и
все же, среди помех, он разобрал, что это был Кондратьев, и обозлился за
звонок в самое неподходящее время.
- Послушайте, вы можете перезвонить завтра?
- ... все слишком серьезно... - неслось из телефона. - Гораздо
серьезнее, чем мы предполагали... Надо срочно встретиться...
- Вы где? - спросил Сергей, но в ответ получил что-то неразборчивое.
Связь была паршивой.
- ... тут такое увидел... Алло...
- Перезвоните мне завтра! - жестко сказал Сергей и обрубил связь, уже не
слыша, как в тысячах километрах от Москвы, на вахте заштатной гостиницы,
частный детектив швырнул трубку на рычаги аппарата и выругался, проклиная
тот день, когда связался с этим типом.
Всего этого Линьков не слышал и не видел, потому как кинул отключенный
телефон на кресло и подходил к Ларисе, стоявшей перед ним в тончайшем
розовом пеньюаре. Он провел пальцами по ее плечам, чувствуя, как она
задрожала от возбуждения. И легкая ткань соскользнула с округлых плеч, падая
к стопам ее.

* * *

- А чтоб тебя!.. - выругался Кондратьев с такой злостью, что вахтер -
заспанный дед в отороченной мехом душегрейке, деликатно отошедший от своей
застекленной кабины, пока постоялец звонил, участливо поинтересовался:
- Неприятности?
Кондратьев сморщил лицо, достал портмоне и рассчитался с ним. Старик
оживился, мусоля задрожавшими узловатыми пальцами долларовые бумажки.
Выцветшие, с красными прожилками глаза его загорелись.
- Премного благодарен, - он чуть было не согнул перед детективом спину
в рабском поклоне, и поспешил спрятать деньги в карман вытертых брюк, словно
боясь, как бы щедрый постоялец не передумал.
Кондратьев не уходил, обдумывая патовую ситуацию, в которую вляпался и
пытаясь найти хоть какой-то из нее выход. Здравый смысл ему подсказывал, что
из этого приморского городишки надо сматываться, и чем быстрее, тем лучше,