"Кристофер Николь. Рыцарь золотого веера " - читать интересную книгу автора

"Хоопе" появилась течь ещё до великого шторма. То же было, и на "Лифде", но
здесь помпы ещё справлялись. "Хооп" же сидел слишком низко. Он вспомнил тот
вечер - помахав, как всегда, Тиму Шоттену рукой, он отметил про себя, что
корабль сильно осел в воду. А те волны были пустячными. Ветер уже начинал
завывать в снастях, но до шторма было ещё далеко. Только чернеющий
горизонт - чёрный, словно в полночь, куда ни глянь, - предвещал катастрофу.
А "Хооп" уже сидел чересчур низко.
- Ничего нет, Уилл. - Мельхиор Зандвоорт уронил руку с подзорной трубой
и сам медленно опустился на палубу. Он был самым большим оптимистом из всех.
Уилл думал даже, что Мельхиор был сильнее его. Кто бы мог подумать такое,
глядя на этого тщедушного паренька. Но, наверное, ему требовалось меньше
пищи для поддержания сил. Уилл вспомнил, как он сидел в тот вечер у себя в
каюте, а Мельхиор, радостно крича, позвал его наверх. Ветер стих -
неожиданно, даже удивительно. Но волны остались, огромные, набегающие с
юго-востока, такие высокие, что огни "Хоопа" то и дело скрывались в пучине,
чтобы через секунду вновь победно загореться на вершине следующей горы.
Таких волн он в своей жизни ещё не видел и молил Бога, чтобы больше не
увидеть. Потому что теперь он знал, что именно предвещают такие волны.
Но тогда он был весел, как и Мельхиор, ушёл на свою койку с лёгким
сердцем и проснулся только за час до рассвета, когда, казалось, настал конец
света. Почему это моряки боятся пролива, когда за ним следует такое? Потому
что в проливе всегда штормы, а в океане - только иногда? Но один раз за
переход - это уж наверняка.
И так их несло вперёд целых пять дней. На мачтах не осталось ни клочка
материи, и всё же корабль мчался вперёд с такой скоростью, с какой Уиллу
никогда до этого не приходилось плавать. Их несло сквозь кутерьму воля, дней
и ночей - они не могли пошевелиться, поесть, поговорить, а иногда, казалось,
и дышать. А в конце этого кошмара они остались одни. Поэтому Мельхиор каждый
день обшаривал трубой горизонт в поисках паруса. Теперь только Мельхиор.
Другие уже всё поняли, если ещё были способны что-то понимать: "Хооп"
покоился на дне моря, его команда скалилась рядом обглоданных черепов, его
мачты, облепленные ракушками и кораллами, подпирали толщу волн.
Если могли ещё что-то понимать. Они знали уже тогда - те, другие, - что
они обречены, и они предоставили решать свою судьбу одному-единственному
человеку. У него не хватило мужества отказать им. Потому что над ним
действительно висело проклятие. Том мёртв, а теперь и Тим. И почти четыреста
пятьдесят других.
Какая часть ответственности за это лежала на нём? Только его воля гнала
их вперёд. Вперёд, вперёд и вперёд. Возможно, если бы де Кордес послушался
его совета и прошёл пролив в прошлом апреле - в прошлом апреле, целый год
назад! - этого можно было бы избежать. Или дойти до этого ещё быстрей.
Конечно, он согласился с решением идти на Капингу. Он разделил
ответственность за этот шаг с Дерриком Герритсоном, но бедный Деррик сейчас
мёртв, погиб вместе с "Хоопом". Как и Тим. Тим всегда был против пересечения
океана. Он испытал это однажды и не хотел повторения кошмара. Он сказал
этодавным-давно, в ту ночь в портовой таверне, когда Марло подошёл к ним.
Марло. Насколько он, с полётами своей бурной фантазии, нёс ответственность
за происходящее? Поэт - человек, ничего не знавший о море, ничего о жизни,
кроме тех нездоровых удовольствий, которые он мог найти в Лондоне и которые
свели его в могилу, - но обладавший неизмеримой силы фантазией и