"Наталия Никитайская. Вторжение Бурелома" - читать интересную книгу автора - Да так, ничего. Ты, я надеюсь, не забыла о моем предупреждении и
вела себя недотрогой?.. - Вот уж это, мой дорогой, тебя не касается... - Маша, запомни, - очень серьезно сказал вдруг Юрка, - меня касалось, касается и будет касаться все, имеющее отношение к тебе. У нас с тобой не получилось. Но я не знаю человека талантливее тебя, я горжусь знакомством с тобой, и ты всегда можешь найти во мне опору... - пафос, с которым он произнес эти слова, поразил меня. - Юра, - сказала я в ответ и тоже очень серьезно, - однажды ты уже и роли подпорки не выдержал - сломался... - Машка! - расхохотался он. - Да ты, кажется, скоро научишься ставить людей на место!.. Я повесила трубку, довольная собой. Юркино признание было мне приятно. Пока завтракала в одиночестве - мама ушла в магазин - сама собой сложилась песенка. Даже не сложилась, а как бы открылась мне. Будто давным-давно уже была сложена кем-то другим. Ритм - вальсовый, немного грустная интонация, но никакой паники. Да, без волшебной палочки, украденной Бабой Ягой, на то, чтобы выбраться из этой чащи, уйдет уйма времени - и они могут опоздать к встрече Нового Года, но еще не бывало так, чтобы добро не находило выхода из самых печальных обстоятельств, а следовательно, и сейчас нечего тосковать, а следует подумать, что можно предпринять... Вот примерно такой смысл. И припев кончался словами: "Не стоит горевать, не стоит тосковать, а стоит поспокойней оглядеться". Записав, как бы продиктованную мне песенку, я немного поразмышляла о странной природе творчества: и почему оно совершается иногда в такой тайне Сердце мое опускалось вниз при каждом треньке звонка - я все надеялась, что Лева мне позвонит. Но позвонили, кроме Юрки: Валентина, Мишка - сказать, что задержится на полчаса, и Наталья Васильевна. - Машенька, Валеру моего переводят на нейрохирургию. Это как? Лучше, хуже?.. - Я же не медик, Наталья Васильевна, но думаю - лучше. Там специалисты, а сотрясение мозга, говорят, вещь коварная. Да, Наталья Васильевна, я тут вроде бы договорилась, чтобы Валерку посмотрел психиатр из Бехтеревки. - Маша, спасибо, ты только мне скажи: это ведь денег будет стоить, так знать хотя бы, сколько... - О деньгах я сама позабочусь, пусть это будет моим вкладом в Валеркино выздоровление, - сказала я. Чувствовала ли я свою вину в истории с Валеркой? Нет, конечно. Но мне было искренне его жаль. Вид высохшего и уже очищенного от поверхностной грязи пуховика, повешенного отцом в ванной, вернул меня ко вчерашним событиям, и я содрогнулась от омерзения!.. Можно тысячи раз увидеть вооруженных парней в кадрах телехроники, но так и не понять всей унизительности, всего страха, который выпадает на долю людей, подвергшихся разбойному налету!.. Никогда еще я не ощущала столь явно омерзительности насилия. Насилие - это всегда античеловеческий акт, и другим быть не может, какими бы благородными лозунгами его ни прикрывать! И ничего уж тут не поделаешь! |
|
|