"Наталия Никитайская. Вторжение Бурелома" - читать интересную книгу автора

как зарефлексовал камушек, и я спохватилась, - мне, - продолжила я, -
хотелось бы знать, с чего вы так ко мне внимательны?
- Ну, если я вам скажу, что мое внимание объясняется тем, что вы -
рядовая ключевая фигура, вы поймете причину?..
- Нет, не пойму, потому что не люблю, когда со мной говорят загадками.
Или рядовая, или ключевая - вместе эти понятия не соединяются.
- Еще как соединяются, если умеешь смотреть в будущее... Вы, вероятно,
учили диалектику?
Честно говоря, я не ожидала от Бурелома таких речей. Он всегда казался
мне чуть пообразованнее своих бесчисленных сотоварищей по "разбойному
переходу к капитализму", но рассуждения о будущем... Я взяла и сказала это
все Бурелому.
Он долго хохотал своим ледяным смехом над моим определением вида
жизнедеятельности, которым он занимался, а потом сказал:
- Давайте, Мария Николаевна, поиграем. Вы мне скажете, чего еще не
ожидаете от меня, а я скажу, чего не ожидаю от вас.
Мы уже ехали рядом на заднем сидении, когда Бурелом предложил мне эту
игру. И я страшно обрадовалась его предложению, потому что боялась, что
начнутся, несмотря на словесные высокопарности, вульгарные приставания. Но
чутье женщины подсказывало мне, что Бурелом действительно настроен на
другое. Я расслабилась и вступила в предложенную игру не без удовольствия.
Еще полчаса назад я и представить себе не могла, что стану разговаривать с
Буреломом почти так же свободно, как со своими друзьями.
- Ну, во-первых, не могу даже помыслить, что вы, Лев Петрович,
окажетесь в очереди вместе со мной за хлебом. Во-вторых, не жду от вас, что
по утрам вы будете выносить во двор бездомным кошкам объедки и молоко.
В-третьих, вы вряд ли шарахнетесь в сторону, если в темном переулке вам
встретится стая несимпатичных ребят. В-четвертых, не думаю, что
когда-нибудь вам будет суждено умирать от любви. Ну, и в-пятых, - я уже
откровенно дразнила его, - вы не поспешите поддержать старушку, осторожно
переходящую гололедную улицу... Достаточно?
Краем глаза я увидела, как перекашивает смехом лицо шофера. Сам
Бурелом тоже улыбался. Я посмотрела ему в глаза. Как всегда белесые, они
все-таки были сейчас более живыми и, если можно так сказать,
цветовыраженными, в них появились нечеткие следы голубого. Что делает с
человеком, даже с таким, как Бурелом, разговор о нем самом!
- Ну, а еще, еще что-нибудь, - предложил он.
Шутка тем и хороша, что под ее видом легко преподносить правду.
Я немного подумала:
- Вряд ли вы пойдете в больницу навестить человека, который пытался
вас обокрасть... Вы не станете читать Рильке, Данте и Мандельштама... Вас,
поклонника физических расправ, не потянет разобраться с теми, кто на доме
известного поэта в памятной надписи, сделанной от руки, переделал слово
"жил" на "жид"... И, конечно, вам не придет в голову убавить звук
телевизора после одиннадцати вечера, даже если вы наверняка знаете, что
вашим соседям рано отправляться на работу. Точнее - вы просто не вспомните
о них. Все!..
- Отлично! - Бурелом смеялся.
Смех его показался мне в этот момент куда более приятным, чем обычно.
Неужели, моя антипатия к Бурелому давала первую трещину? Камень на моей