"Фридрих Вильгельм Ницше. Антихристианин" - читать интересную книгу автора

не церемониться понапрасну, внушает ему мужество пользоваться далеко не
святыми средствами и при определенных обстоятельствах даже позволяет ему
иметь убеждения. Убеждение как средство: немало такого, что можно достичь
лишь благодаря убеждениям. Великая страсть нуждается в убеждениях и
пожирает их; она не покорствует им,- она суверенна... Напротив: потребность
в вере, в безусловных Да и Нет, карлейлизм, если простят мне это слово,-
это потребность слабого. Человек веры, "верующий" - во что бы он ни
веровал,- это непременно зависимый человек, он не полагает себя как цель,
вообще не полагает себе цели так, чтобы опираться на самого себя.
"Верующий" не принадлежит сам себе, он может быть лишь средством, его
пускают в дело, ему самому нужен кто-то, кто пожрет его. Он инстинктивно
превыше всего ставит мораль самоотречения - к тому подводит его все:
благоразумие, опыт, тщеславие. Любая вера выражает самоотречение,
самоотчуждение... Если поразмыслить над тем, что подавляющему большинству
людей крайне необходим регулирующий принцип, который вязал бы их извне, что
принуждение, рабство в более высоком смысле слова - это первое и
единственное условие процветания слабовольных людей, особенно женщин,
начинаешь понимать смысл убеждений, "веры". Убеждения - внутренний
стержень. Не замечать многого, ни в чем не быть независимым, во всем
односторонность, жесткое и предопределенное извне видение любых ценностей -
иначе такому человеку не выжить. Но тогда он антагонист истины, прямая ей
противоположность... Верующий вообще не волен решать вопрос об "истинном"
и "неистинном" по совести: будь он порядочен в одном этом, он
незамедлительно погибнет. Его видение патологически предопределено: так из
человека с убеждениями вырастает фанатик - Савонарола, Лютер, Руссо,
Робеспьер, Сен-Симон,- тип, противостоящий сильному уму, сбросившему с себя
цепи принуждения. Однако грандиозная поза этих больных умов, этих
эпилептиков рассудочности производит свое действие на массу,- фанатики
красочны, а человечеству приятнее видеть жесты, нежели выслушивать
доводы...

55

Еще шаг вперед в психологии убеждений, "веры". Я уже давно предложил
для размышления тему: не опаснее ли для истины убеждение, нежели ложь
("Человеческое, слишком человеческое", ч. 1, афоризм 54 и 483). На сей раз
я хотел бы поставить вопрос ребром: существует ли вообще противоположность
лжи и убеждения?.. Все думают: да, существует,- но чего только не думают
"все"!.. У каждого убеждения своя история, свои праформы, свои пробы и
ошибки: убеждение постепенно становится таковым, а до того оно долгое время
не было убеждением и еще более длительное время почти не было убеждением.
Так как же? Разве среди всех эмбриональных форм убеждения не встречалась
ложь?.. Иной раз достаточно лишь сменить носителя: для сына убеждение то,
что в отце его было ложью... Вот что я называю ложью: не желать видеть то,
что видишь, и так, как видишь; вовсе не существенно, лжешь ты при
свидетелях или наедине с собою. Лгать самому себе - самое обыкновенное
дело; если ты лжешь другим, это уже (относительно) исключение... А надо
сказать, что нежелание видеть то, что видишь, и таким, как видишь,- почти
что главное условие для человека партии, в каком бы то ни было смысле; он
непременно становится лжецом. Так, немецкая историография убеждена, что в