"Александр Никонов. Хуевая книга" - читать интересную книгу автора

-- это друзья молодости. Включишь мафон с ресторанными песнями, и пусть поет
блатной классик Северный или пусть Токарев, Шуфутинский, Новиков - чуваки
наших студенческих лет. На них уже условный рефлекс выработан: услышишь --
на душе тепло и тянет выпить.
"И с лица стекают, как слеза..."
А тот, кто пьет с попутчиками в купе или с сожителями в гостинице, --
считай, сделал первый шаг в сторону алкоголизма и блядского пьянства.
Магомет пошел к горе. К пику Алкоголизма похуярил. Хули с чужими пить, с
мудаками? Такое питье - это не любовь, это голая ебля! Пить надо по любви.
С корифанами заядлыми. А если формально выпало с английской королевой
чокнуться, то только пригублять, ибо нет здесь общения и родства, блядь,
души. Маленькими хуевинками, крохотными рюмочками, за разговор.
Один из самых лучших комплиментов про меня в мое отсутствие отпустил
мой одноклассник Чибисов, допившийся нынче до алкогольной эпилепсии. Он
сказал своим алканам-корешам, тупым гегемонам, хлещущим водку стаканами:
"Вам, блядь, лишь бы упиться. Вот Никонов, блядь, с вами пить бы не стал,
потому что, блядь, вы хуярите стаканами без всяких тостов, лишь бы
нахуячиться!" Да! Я так не пью! Так пить - грех! В свое время мне пришлось
поездить по городам, пожить в заводских гостиницах. А там вечная публика --
толкачи. Купят водки и квасят. Мне с чужими людьми квасить - радость не
велика. Я тут как девушка - в охотку и только по любви.
"Сквозь пургу мне мило улыбаются..."
Помню, в Темиртау достали меня толкачи, чуть не силком посадили ханку
жрать. И мужики-то неплохие, особенно один там - Арнольд-татарин, ростом с
хуй и картавый. Пришлось пойти на хитрость. Налил в чашку воды для запивки,
набрал в рот горькой водки и, якобы запивая, всю ее спустил в чашку с водой,
которую потом выплеснул в раковину. Терпеть не могу пить с чужими.
Зато с корешами... Другое дело. Но сначала я тоже ошибался. Молодой был
студент. Нажирался едва ли не в любых компаниях. Но потом утончился...
Вот у меня тут на бумажке в Архиве зафиксированы случаи самых мрачных
попоек, когда я был просто в жопу. Исключительно в жопу. В сиську просто.
Первый раз это страшное дело случилось, естественно, на первом курсе,
на майские праздники. На даче у Олежки Косокина, преферансиста. Собралась
там шобла. Не сказать, чтоб заядлые корифаны, просто с курса. К тому же, мне
бабы не досталось. Впрочем, кроме одной пары, там никто и не ебался.
Наверное, по молодости и опьянению. Косокин только хотел Будашеву вздрючить.
Начал даже по пьяни задвигать среди ночи дверь шкафом, чтоб не вошли. Но
Будашева стала блевать, а Косокин спьяну запутался в штанах, а потом пошел с
ведром и тряпкой вытирать блевотину.
Короче, приехали мы на эту дачу, за водой сходили, бабы за какие-то
полтора-два часа сгондобили жрачку, расставили. Сели за стол. И понеслось!
Хули, молодые, меры не знаем. Намешали, уебошились. Ф-фу-у-у!..
Я после этого впервые в жизни узнал, что у меня бывают провалы в памяти
от сильного подпития. Мне потом Косокин рассказывал, а я не верил, что такое
творил. Прикуривал сигареты одну за другой и пропихивал их в горлышко
недопитой бутылки. Играя в карты с Косокиным, крыл семерку шестеркой и
утверждал, что все правильно. Но помню только, что ходил блевать на огород.
"Вези меня, извозчик, по гулкой мостовой,
А если я усну, шмонать меня не надо..."
Утром меня разбудил Медведкин (мне нужно было с ранья ехать домой, чтоб