"Виктор Николаев. А помнишь, майор...("Записки афганца" #2) " - читать интересную книгу автора

свихнулась головой вместе с армянской женщиной. Та, видимо, навсегда стала
скорбной умом оттого, что ей сказали - дочь и муж погибли. Женщина все
приняла на свое сердце, как есть, а чуть спустя выяснилось: это были чужие
люди. Просто одежда на них была снята с ее близких, отправленных в
реанимацию. Ну, кто тут виноват? Разве при тысячах смертей в день может
сохраниться непроницаемым ум?
Декабрь, январь, февраль ухнули в прошлое одним днем. В конце февраля
условно похожих на себя офицеров и солдат отозвали в часть. Об одном часе
пребывания атомщика Андрея Дмитриевича с супругой в Ереване неделю
говорилось с подчеркнутым уважением по всем каналам. Авральная общесоюзная
программа КПСС "твое горе - мое горе" плавно начала хиреть и кукожиться.
Прибывший от чистого сердца со всей страны люд всерьез физически отощал и,
постояв на крышах дощатых колесных домиков с табличками со всех уголков
государства, крякнул и от голода стал разбредаться по домам. В начале марта,
при сходе снега, в, увы, пропущенных во время осмотра завалах, появился
трупный запах, обнаружились тонны невзятых вещей из гуманитарной помощи. В
конце марта в стране говорить на эту тему стало скучно. Да и апрель начал
капризно заявлять о себе в лице Тбилиси, который по популярности буквально
ни в чем не желал уступать Спитаку.

Тбилиси...

На подушке весны апрель уже пятнадцать часов маршировал по стране, а
Виктор, как ни старался, все не мог вернуть друга Валерку из памятных
Бараков. Его жена, молчаливая и глазастая Галина в таких случаях по тревоге
посылала за Виктором шестилетнего сынишку. В настоящий момент Виктор, сидя
на краешке кровати, машинально вполглаза наблюдал за трехлетней Иришкой,
которая со всей серьезностью отдалась ответственнейшему процессу - держа
измусоленное яблоко в одной руке, а перевернутую "Мурзилку" в другой,
пыталась рассмотреть через щелку в горшке: все или не все? Валерка, лежа на
кровати, со вспотевшим лицом и нервно бегающими закрытыми глазами... шел
курсом 210 на Кабул, пройдя Баракинский траверс. Вовек неподвластно
разгадать человеку тайны своего мозга. Тяжело раненный летчик Валера,
недавно выписанный из госпиталя, после сложнейшей операции на голове из-за
ранения начал летать... во сне. Он, находясь в этот момент в своем невидимом
для других мире, словесно, с точностью до секунды, выполнял все действия
летчика, сочетая их с реальным радиообменом, вплоть до разговора в пилотской
кабине. Общее полетное время "Скоба"-Кабул по плану длилось сорок пять
минут, и он ровно сорок пять минут во сне вел борт.
- Кабул, я "Скоба", борт 1621, удаление 10, разрешите снижение?
Далекий Кабул, видимо, дал "добро" на снижение, так как Валерка ровным
голосом подтвердил:
- Я - 1621, - вас понял. К снижению приступил.
Когда это с ним произошло впервые, мужики, пораженные небывалыми
мозговыми штучками, толпой сбегались, чтобы посмотреть на такое чудо.
- Надо будить, иначе еще 10 минут - посадка, дозаправка, а потом сорок
пять минут всем лететь обратно до Газни.
Вздохнувшая Галина осторожно начала трясти Валерку за пятку, а Виктор
придерживал его за плечи.
- Тщ-щ-щ, Валера, братик. Тщ-щ-щ, это я, Витя... Я, Валерочка...