"Виктор Николаев. А помнишь, майор...("Записки афганца" #2) " - читать интересную книгу автора

выходом все до боли поотбивали о косяки костяшки пальцев. Исходя из
поставленной Валентину (позывной "Срез") задачи, его должны были вывести в
нужный квадрат за двадцать километров, затратив на это две ночи, отсидеться
с ним в земле, замаскировать его, утрамбовать и без звука, едва слышно
похлопав на прощание по плечу, переместиться в другую квадратную "улитку".
Целью бомбардировки была временная база "духов". Она, по данным ХАДа,
нередко использовалась ими и сейчас находилась почти на видимом от
авианаводчика расстоянии, чуть ниже его. Планировались три налета СУ-17,
после чего спецназ забирает его, и они тем же путем уходят домой. Все
привычно и обычно. Оставшиеся три часа до выхода на него "сушек" Валька
дремал, все видя и слыша. В назначенное время "Ч" аппаратура тихо пискнула и
пилотам была выдана первая цель бомбометания. Это означало, что через
несколько минут надо будет, сократившись и сжавшись до мышиного размера всем
телом и его клетками, бесшумно орать, разевая рот при свисте бомб:
- Господи помилуй... только не в меня, только не в меня...
Первое бомбометание прошло с небольшим недолетом. Духи забегали
муравьями. Валентин ввел небольшую корректировку на упреждение. Его
"срезали" вместе с бандгруппой в третьем заходе. Он разлетелся в разные
стороны со своей аппаратурой: она - в одну сторону, он, с перебитыми
ребрами, страшной контузией, грязный - в другую. Сделал микропопытку
шевельнуться, но левая рука и обе ноги были не его. Крохи мыслей не давали
соображать. Уже полчаса, как улетели самолеты, но земля по-прежнему
сотрясалась. Невыносимо и судорожно звенело в ушах, изо рта тягучей струей
стекала кислая кровь, перекушенный язык одеревенел, не давая сплевывать.
Куда-то делось все оружие: и автомат, и пистолет, а целая рука никак не
могла нащупать на себе гранату. Сломанный позвоночник не позволял поднять
голову, она будто отсоединилась от туловища. При попытке сделать движение
брызнули мириады звезд, и он провалился во мрак.
...У Антонины Степановны на душе с утра было нехорошо. Она невольно
отметила про себя, что уже несколько раз подходила к Валиной фотографии, где
он был снят еще курсантом. Она очень любила этот снимок, простенький,
сельский, где сын стоял у калитки, по-мальчишески смотрел на нее, а за его
спиной в полнеба размахнулась переливающаяся сочная радуга.
- Нет, так нельзя, надо к кому-то пойти. - Возле дома соседки она
вспомнила, что подобное сердечное состояние она ощущала полгода назад, когда
Валя попал в Афганистан и пытался скрыть от нее это.
- Слава Богу, дошла... Но как же мне муторно. Находившаяся на огороде
соседка, увидев Антонину, в два шага оказалась около нее, едва успев
подхватить. Антонина Степановна, белая лицом, осела на землю.
...Валентин очнулся, захлебнувшись на вздохе. На него, лежачего и
затоптанного, мочились стоящие кольцом "духи". Увидев, что русский открыл
глаза, они загалдели. Его волоком подтащили к сидящему главарю с ухоженной
бородой, поигрывающему четками. Капитан плыл взглядом по окружающим, пытаясь
понять, где он. Тело пронизывал то жар, то ледяной холод. Мыслительные
способности работали на предельном минимуме. Рядом с главарем сидел
европеец, гладкий, заискивающий перед хозяином. Оба молчали. Бородатая,
потная толпа ждала, судя по взглядам, чего-то уже определившегося. Резким
движением "духи" умело поставили русского к дереву и привязали под
безжизненно болтавшиеся локти, за пояс, притянув голову кожаной супонью,
впившейся в рот. Огненные кольца от физического жжения тела чередовались с