"Фридрих Незнанский. Марш Турецкого, или 50 шагов следователя по особо важным делам ("МАРШ ТУРЕЦКОГО") " - читать интересную книгу автора

информировать меня о следствии по делу Ракитина...
Я выдавил из себя:
- Я согласен...
Кассарин достал из внутреннего кармана своего дымчатого пиджака листок
и положил его на краешек стола.

ПОДПИСКА

Я, Турецкий Александр Борисович, 1957 года рождения, уроженец города
Москвы, исходя из высших интересов советского государства, добровольно
соглашаюсь работать на органы советской государственной безопасности и
выполнять только личные инструкции начальника отдела 3-го Главного
управления "Т" КГБ СССР генерал-майора госбезопасности тов. Кассарина В. В.
Мне разъяснено, что в случае разглашения государственной тайны и сокрытия
сведений, имеющих государственное значение, я могу быть привлечен к
уголовной ответственности по ст. 64 УК РСФСР вплоть до высшей меры наказания
расстрела.
А. Турецкий
г. Москва, 23 ноября 1982 г.
Я вытащил самописку и подписал смертный приговор. Ведь я собирался
"разгласить" все это Меркулову при первом же удобном случае. Кроме того,
меня уже можно было ставить к стенке также и за "сокрытие", потому что на
вопрос Кассарина: "Нашли ли вы дубликаты бумаг Ракитина?" я ответил: "Нет,
не нашли".
Не знаю, поверил он мне или нет, но взял подписку и, свернув ее,
положил во внутренний карман. Как ни странно, я почувствовал облегчение. То
есть я вошел в роль доносчика и предателя. На самом же деле я был двойным
агентом, Джеймсом Бондом. Одним из моих "хозяев" был вот этот гэбэшный
генерал. Другим... Кто был другим? Меркулов? Я сам? Но это уже было неважно.
Я положил ногу на ногу и с бодростью в голосе, на какую только был способен,
спросил:
- Значит, вы подсаживаете меня к Меркулову?
- Я не ошибся в вас. Вы умница, серьезно сказал Кассарин. Именно так.
Размотайте его любой ценой. Я должен знать все новости. Если вы справитесь с
этим заданием, скажете, где дубликат записей Ракитина и все остальное, будет
хорошо и вам и мне.
- Вы получите звание Героя, а я орден Красного Знамени, выпалил я и
удивился своей наглости.
- Вы недалеки от истины! Кассарин ухмыльнулся и не отвел взгляда.
- Василий Васильевич, а вы даете гарантии, что у меня не будет
неприятностей в прокуратуре?
- Даю.
- Какие?
- Мое честное слово. Честное слово генерала КГБ.
Я поднял брови, словно паяц в одноименной опере Леонкавалло.
- Есть у вас, Александр Борисович, другой выход? вкрадчиво спросил
Кассарин.
...Я приоткрыл дверь в спальню мама сидела на стуле около низкого
столика, на котором стояла пишущая машинка со вставленным в нее листом
бумаги. Мама подняла голову и прошептала: