"Фридрих Незнанский. Марш Турецкого, или 50 шагов следователя по особо важным делам ("МАРШ ТУРЕЦКОГО") " - читать интересную книгу автора

взревел, сопровождал этот рев сильный незнакомый стук. Выжал сцепление,
включил первую передачу, еще раз нажал на газ, и в "Ладе" что-то треснуло,
завизжало, но она уже катилась, вихляя, кренясь на правый бок и громко
стреляя глушителем...
Дотащившись до поворота на Аленину улицу, я притормозил и посмотрел
назад. Сначала я подумал, что ошибся, что мне только показалось, но потом я
понял, что желтые фары больше не стояли на месте, а медленно двигались.
Потом быстрее. Еще быстрее. Я прибавил газу. Но небо вдруг вспыхнуло и
раскололось. Я остановился и выскочил из машины, вместо желтых фар там, на
шоссе, пылал огненный шар, с треском и шипением выпуская из себя длинные
голубые стрелы пламени.
И я побежал. Зачем? Куда? Я бежал спасать его, Кассарина. Спасать
убийцу моей Риты. Бежал звериными прыжками может быть, еще успею, может, еще
удастся. Слезы текли по лицу, я ненавидел себя, я готов был сам броситься в
этот полыхающий костер от ненависти к себе. Но я ничего не мог изменить я е
г о ж а л е л.
Я сидел на лавочке возле офицерского общежития, глазел на яркие звезды
в бархате неба. Если цель афганского солнца растопить мозги иноверца,
превратить их в бесформенную запеканку, то иное дело афганская ночь с ее
запахами буйного цветения, набегающими густыми ароматными волнами. Тусклый
свет луны освещал вершины гор. Тишина. Афганское небо похоже на афганский
ковер: густой, насыщенный черно-серебряный небосвод с десятками тысяч
звезд-узелков. Говорят, на афганский ковер средних размеров уходит два года
работы нескольких мастериц...
Я вздрогнул от неожиданности. У скамейки стояли двое.
- Который час? спросил один из них.
- Половина второго, ответил я, подставив руку под свет фонаря.
Я хотел спросить этих ребят, не вертолетчики ли они и не встречали ли
высокого майора. Но не успел спросить ничего. Удар страшной силы сбросил
меня с лавки на землю...
Первое, что я увидел, были мои собственные колени я почти упирался в
них подбородком. Я пытался разжать губы, но они были стянуты клейкой лентой;
хотел сорвать эту штуку, но руки были связаны за спиной. От сильного толчка
я ударился челюстью о колено: меня везли куда-то в грузовике. Я с трудом
повернул голову. На скамьях сидели парни в пятнистых комбинезонах и тихо
переговаривались. Меня прижало к борту машина остановилась. Топот солдатских
сапог, команда "построиться"!
Меня подхватили под руки и потащили...
- Вы пришли в себя, Турецкий? спросил мужской голос.
Мужчина был бос, в шортах, в майке с эмблемой спортобщества "Динамо".
Он стоял вполуоборот, смотрел мне прямо в глаза, направляя на меня свет
яркой настольной лампы.
Я молчал. Мужчина кивнул седой, подстриженной ежиком головой, и солдаты
кинулись сдирать с моего рта повязку.
- К-то в-вы т-такой? в свою очередь спросил я.
- Фамилия моя вам не нужна. Я командир части...
- К-какой ча-сти? спросил я, чуть заикаясь. Мне было больно шевелить
губами. Кармалевской, душманской?
- Советской, советской части... Бросьте придуриваться.
Он прошелся по комнате, как бы разминаясь перед гимнастическим