"Фридрих Незнанский. Шестой уровень ("Марш Турецкого")" - читать интересную книгу автора

грозил, но Турецкий только повторял свое "нет".
А когда положил трубку, почувствовал вдруг жуткую пустоту. Впереди -
целый день. Неделя, месяц. Может быть, год. Да он с ума сойдет от безделья,
если раньше не помрет с голоду...

Глава вторая ТИШИНА

Вода неподвижна.
Она будто задержалась на одном месте, застыла до весны, словно боясь
спугнуть тишину и покой, царящие только здесь и сейчас.
Может быть, где-то в эту минуту катастрофы, пожары, войны... Но это в
другом мире.
- Господи, хорошо-то как!
Это было похоже на счастье. Что-то мелькает похожее в воспоминаниях...
Глаза мамы на утреннике в детском саду, когда Андрюшка читал
стихотворение про зайчика...
Первое прикосновение холодного носа щенка, его, Андрюшкиного,
собственного, для него купленного...
Поцелуй девчонки, о котором Андрей мечтал не один месяц...
Первая улыбка, подаренная ему ночью из детской кроватки его ребенком...
Замершее дыхание во время первого парашютного прыжка...
Слова хирургической сестры: "Пульс есть!"
- Господи, как хорошо, - подумал Андрей Чесноков.
Господи, как плохо...
Он, капитан армейского спецназа, парень с крепкими руками, ясной
головой, трудолюбивый и честный, сидит на берегу речушки. И не просто сидит,
а ловит рыбку в проруби.
- М-да... - выдохнул Андрей и не узнал своего голоса.
После отъезда жены с дочкой он, и прежде мало разговорчивый, как бы
онемел. На приветствия деревенских отвечал слабым кивком, отводя глаза в
сторону.
Он как будто посмотрел на себя со стороны- серое, заросшее, дурно
пахнущее существо. Онемел, обесчувствел, даже мороза не ощущает.
Андрей саданул кулаком по ноге, чтобы убедиться, может ли он испытывать
боль и вообще остались ли у него хоть какие-то чувства.
Чувства были: обида и досада на самого себя.
А что, собственно, произошло?
Да, была грандиозная идея - создать рай в отдельно взятой деревне.
Рай под За-рай-ском.
И ведь поначалу все получалось: уговорил жену бросить город, получил
разрешение районного начальства. И самое главное - деревенские поверили ему,
что не за горами "молочные реки с кисельными берегами". Не просто поверили,
а приносили свои малые крестьянские сбережения. Андрей брал эти крохи, хотя
его собственных денег, полученных за последнее дело, хватило бы на то чтобы
прокормить несколько таких деревушек, да и не один год. Он брал деньги не от
жадности - это чувство у него было атрофировано. Был расчет. Расчет на
человеческую заинтересованность - все хозяева. А он, Андрей, не денежный
авторитет, а их лидер... А уж когда на берегу Чесни встала аккуратно
вырубленная, освященная приехавшим из города священником часовня - все
старушки деревни стали называть его сынком.