"Александр Нежный. Огонь над песками (художественно-документальная повесть) " - читать интересную книгу автора

судьбы края, если благополучие его граждан вам дороже собственного
честолюбия, если слово "отечество" еще не стало для вас пустым звуком, то
вы, стоящие у власти, должны немедля объявить, что вы отказываетесь от нее.
Государственный корабль, которым вы управляете, постоянно испытывает
потрясения. Вас преследуют неудачи. Власть, вами образеванная, не имеет
необходимых для настоящей власти званий, силы и авторитета. Подавлением
ранее провозглашенных свобод вы стремитесь скрыть свою слабость. Вы
демагогически взываете к массам, одновременно не обращая внимания на
истинные стремления, желания и нужды этих масс. Вам неведом дух местного
населения - вы не знаете мусульман, вы далеки от них и вы боитесь их. В
Ташкенте имеются силы, способные исправить положение и обеспечить Туркестану
процветание, которого заслуживает наш многострадальный край. Эти силы
предлагают вам добровольно отказаться от власти. В противном случае она
будет взята насильственно. Снова прольется братская кровь, которая вся падет
на вас, узурпаторы и демагоги! Уйдите - говорят вам те, кто готов вас
сменить. Забирайте с собой диктатуру пролетариата - вместо нее в Туркестане
воцарится равноправие; уносите прочь ожесточенную партийную борьбу - к
власти придут люди, находящиеся вне партий; возьмите в вечное свое владение
все свои запреты - их место займет свобода. Помните - у нас все готово;
знайте - мы ждем".
- Мы ждем... - как бы еще не вполне понимая смысл прочитанного,
повторил Полторацкий последние слова письма, всей грудью втянул в себя
горячий воздух и вымолвил, давя столешницу стиснутыми кулаками:
- М-мерзавцы...
Но когда спала с глаз пелена ярости, когда улеглось в успокоилось в
душе, он усмехнулся: так понятно, ясно и видно стало ему все, словно давно и
хорошо знал тех, кто это письмо сочинил и разослал. Вот они кто: те, чьи
корни все в прошлом... Ужасы революции, на всех углах вопите вы? Да полно!
Это старый яд, ваш яд еще отравляет новую жизнь, это ваша жестокость и ваша
неправда еще изливаются на нас! Свобода, твердите вы, нас обвиняя в насилии
над ней? Для вас у нас нет и не будет свободы, ибо ваша свобода пожирает
хлеб трудящегося люда... Хлеб, говорите вы, нас обвиняя в разрухе и голоде и
суля накормить пролетариев? Мы отвергаем ваш хлеб, ибо он не только не
принесет свободы, но, напротив, еще алчней, чем прежде, поглотит человека,
еще сильней согнет его и погрузит в безысходное рабство! Равноправие,
говорите вы, стеная под ярмом диктатуры и ненавидя ее? Не будет для вас
равноправия, ибо все вы мечтаете убить революцию! Постой, вдруг с изумлением
сказал он себе, да ведь они же боятся! Они нас боятся! Была бы у них
действительная сила, стали бы они убеждать нас таким вот образом, с помощью
бумаги, пишущей машинки и слова! Пулемет явился бы у них тогда главным
доводом... Может, и боятся, а может, и минуты ждут, отрезвляюще подумалось
вслед за тем. Им, может, Асхабад знак подать должен... И уже почти
несомненной представлялась ему связь этого письма с тем, что полыхнуло и, не
дай бог, снова запылает в Асха-баде, если Фролов не угомонит белую гвардию,
не придавит ей голову. Теперь от него, Андрея Фролова, с его отрядом
всего-то в полсотни человек, зависело чуть не всецело - грянет ли там, в
Асхабаде, во всю силу, располосует ли, будто сабельным ударом, усталую
республику новый фронт либо, напротив, в мирные берега окончательно войдет
жизнь. "Мука аспидная быть здесь, в незнании... лучше бы самому туда", - так
думал Полторацкий, выходя на едва оживающую после дневного зноя улицу.