"Александр Нежный. Огонь над песками (художественно-документальная повесть) " - читать интересную книгу автора При этих словах Николай Евграфович еще раз покачал головой, и еще раз
из стороны в сторону качнулась по стене его тень, после чего никаких сомнений не осталось в том, что и гроза, не пролившая ни капли влаги на иссушенную землю, и болезнь, поразившая древние и роскошные деревья, и другие, столь же нерадостные и многозначительные события, о которых Савваитов предпочел умолчать, но которые, безусловно, ставил в тот же ряд, - все это воспринималось им как достаточно ясное указание на недуг, затронувший самое время. - Но помилуйте, Павел Герасимович, - встрепенулся Савваитов, приметив усмешку Полторацкого и угадав ее прямое отношение к ходу своих мыслей, - вы, так сказать, человек, облеченный властью. Я против ничего не имею, избави бог, и той, прежней власти никогда не сочувствовал... больше того: по личным, сугубо личным причинам к ней относился резко отрицательно... но ведь это неслыханно, что сейчас происходит! Я старый таш-кентец, я здесь живу четвертый десяток, я могу вспомнить, могу сравнить... но с чем, скажите на милость, с чем сравнить обвал? крушение? гибель Помпеи, так сказать? Тут он прервал свою речь, чтобы перевести дыхание, и Полторацкий, этим воспользовавшись, вставил: - Вы правы, Николай Евграфович, сравнить не с чем. - Вы все норовите обернуть в шутку! - с новой силой, запальчиво продолжал Савваитов. - И совершенно напрасно! Однако хочу предостеречь вас от ложного толкования моих слов... Чтобы вы вдруг не решили, что это всего лишь брюзжание старика, вызванное всякого рода житейскими неудобствами, которых в последнее время стало действительно немало... Нет, нет! Корень моих сомнений в другом. Разумеется, очереди за хлебом, керосином, сахаром Ташкенте не слыхивали... какой-то Ванька Вьюн, на всех напуставший страх... голод... он нам тоже в диковину... мор... ну, болели, конечно, что вы хотите - Алия... Вера Федоровна Комиссаржевская, голубушка, у нас здесь от оспы погпбла - но оставим и это, ибо бывают времена, когда надлежит перетерпеть и невольный ропот в себе подавить... Когда сознаешь заслуженность участи и испытания... Но насилие, к которому вы прибегаете! Вы только вспомните: Коровиченко, Доррер... стрельба... Разгром Коканда... Убийство этого почтового чиновника... Браиловского... И, наконец, этот ваш Фролов... Помилуйте, как он в Асхабаде себя повел! В десять вечера велит всем расходиться по домам и сидеть, заперев окна и двери... В Асхабаде-то! Там в эту пору если и можно чуть вздохнуть, так именно вечером! Ах, Павел Герасимович, Павел Герасимович... Вы человек молодой, симпатичный... Поймите же и своим передайте, что насилие в равной мере ожесточает обе стороны - и ту, которая насилие творит, и ту, которая его терпит... Что ожесточение порождает злобу, злоба плодит вражду, вражда приводит к убийствам, и этому не будет конца... Савваитов умолк и, положив ладони, одна поверх другой, на массивный, изображающий благородную собачью голову набалдашник своей палки, всем видом показывал, что внимание собеседника, а вернее, слушателя к его словам ему приятно, но теперь настало время ответа, которого он ждет. Если же по каким-либо причинам, прозрачно намекала его поза - поза человека, готового сию же минуту, оперевшись руками о палку, подняться и уйти, - по причинам, например, официального свойства, накладывающим известные ограничения на непринужденный обмен мнениями, его постоялец, комиссар нового правительства, |
|
|