"Александр Сергеевич Неверов. Марья-большевичка (Советский рассказ двадцатых годов)" - читать интересную книгу автора

Бабы, как галки, клюют мужиков: вдовы разные, солдатки - целая туча. А
народ у нас неохотник на должности становиться, особенно в нынешнее время
- взяли и махнули рукой.
Марья так Марья. Пускай обожгется...
Стали Марьины голоса считать - двести пятнадцать! Комиссар Василий
Иваныч речью поздравляет ее. "Ну, говорит, Марья Федоровна, вы у нас
первая женщина в Совете крестьянских депутатов. Послужите! Я, говорит,
поздравляю вас этим званием от имени Советской Республики и надеюсь, что
вы будете держать интересы рабочего пролетариата..."
Глаза у Марьи большие стали, щеки румянцем покрылись.
Не улыбнется - стоит. "Я, говорит, послужу, товарищи. Не обессудьте,
если не сумею - помогите".
Козанок в это время сильно расстроился. Главное, непонятно ему: смеются
над ним или почет оказывают? Пришел домой, думает: "Как теперь говорить с
ней? Должностное лицо". Нам тоже чудно! Игра какая-то происходит. Баба - и
вдруг в волостном Совете, дела наши будет решать... Ругаться начали мы
между собой:
- Дураки! Разве можно бабу сажать на такую должность...
Дедушка Назаров так прямо и сказал Марье в глаза?
- Ой, Марья, не в те ворота пошла.
Но она только головой мотнула:
- Меня мир выбрал - не сама иду.


4


Приходим после в Совет поглядеть на нее - не узнаешь.
Стол поставила, чернильницу, два карандаша положила - синий и красный,
около - секретарь с бумагами строчится. А она и голос, проклятая, другой
сделала. Так и ширяет глазами по строчкам. "Это, говорит, по
продовольственному вопросу, товарищ Еремеев?"
- Угу...
Разведет фамилию на бумаге и опять, как начальник какой:
- Списки готовы у вас? Поскорее кончайте!
Глазам не верим мы. Вот тебе и Марья! Хоть бы покраснела разок... Так и
кроет нас всех "товарищами". Пришел раз Климов-старик, она и ему такое же
слово: "Что, говорит, угодно, товарищ?" А он терпеть не мог этого слова -
лучше на Мозоль наступи. "Хотя, говорит, ты и волостной член, ну я тебе -
не товарищ..." Да разве смутишь ее этим? Смеется. Через месяц шапку с
пикой стала носить, рубашку мужицкую надела, на шапку звезду приколола.
Мучился, мучился Козанок, начал разводу просить у нее.
"Ослобони, говорит, меня от эдакой жизни... Я, говорит, не могу.
Другую женщину буду искать - подходящую". Марья только рукой махнула.
"Пожалуйста, говорит, я давно согласна".
Месяцев пять служила она у нас - надоедать начала: очень уж
большевистскую руку держала, да и бабы начали заражаться от нее: та
фыркнет, другая фыркнет, две совсем ушли от мужьев. Думали, не избавимся
никак от такой головушки, да история тут маленькая случилась - нападение
сделали казаки.