"Леонид Нетребо. Пангоды" - читать интересную книгу автора

мыслившие своей жизни вне деревни, Геннадию, шестому, предпоследнему ребенку
в семье, сказали: езжай в город, хоть паспорт получишь. И он поехал в Торжок
учиться на электрослесаря.
После окончания училища ушел в армию. Попал в Заполярье, в отдельный
арктический погранотряд, где уже в одних названиях была сплошная романтика:
охраняемая зона - от Нарьян-Мара до Тикси, объекты, где пришлось служить,
- мыс Каменный, пролив Югорский Шар, остров Вайгач... Но как ни пришелся
ему по душе Север, все же он тогда не мог предполагать, что эта часть
континента для него - место не только временной службы, но и дальнейшего
постоянного проживания...
В 1973 году на армейском вертолете, в составе группы из полутора
десятка "дембелей", он прилетел в Надым. Формально в комсомольских путевках
было указано место будущей работы, но реально они им были необходимы для
въезда в "ЗП" - зону пропусков. Зашли в горком комсомола, "погасили"
путевки, пошли искать работу по душе.
Умылись в озере, которое позже надымчане назовут Янтарным. В честь
начала вольной жизни выпили вина, название которого, как им тогда
показалось, удивительно гармонировало со свежестью летнего дня, с пейзажем
рождающегося города: "Слынчев бряг" - солнечный берег. За спиной стояли
палатки, вагончики, у ног лежало голубое озеро, на гладь которого, глухо
урча-курлыча, как большие птицы, приводнялись самолеты АН-2, "Аннушки"...
Подозрение падало на Поручика. И не только потому, что все сходилось по
времени и по месту. Для Смирнова как участкового, знавшего практически все
население небольшого поселка, Поручик всегда был "объектом риска".
Геннадий Иванович давно перестал удивляться, что в одном человеке,
внешне вполне спокойно, без видимых противоречий, может уживаться
жестокость, зачастую, правда, "потенциальная" и даже не осознаваемая самим
ее носителем, затаившаяся, ждущая своего часа, - и сентиментальность,
совершенно искренняя, непоказная. Здесь на Севере эти люди обычно отличались
каким-то особенным, надрывным состоянием, которое, при внимательном
рассмотрении, проявлялось в них постоянно: они и пели, и пили, и спорили,
даже по пустякам, не просто так - отдаваясь, как говориться, со всеми
потрохами. Многие из них работали, как черти - видимо, и тут, даже в
неинтересном, "ломовом" труде, находя какое-то спасение от невидимого для
окружающих огня. Как правило, это люди со сложным прошлым, с рубцами на
судьбе, которые подавались на Север в надежде отдалиться от чего-то, до
конца не веря в давным-давно известное, что от себя уйти невозможно.
Смирнов был убежден - Север это не то место, где велика вероятность,
что огонь неуспокоенной души не вырвется наружу. Причем, Север не "ломает"
или "губит" людей - это распространенная ошибка, обычная при перестановке
причины и следствия. Просто, что заложено, то раскрывается в экстремальных,
крайних условиях Севера: непьющий человек может спиться, "уравновешенный" -
пырнуть ножом приятеля, "благополучная" семья - разрушиться...
...Понимать бы человеку, какие проявления способно дать напряжение от
полярной ночи со звенящим, оглушающим, отупляющим морозом, от бесконечного
дня с духотой и гнусом - и все это в одиночестве, ограниченности бытового
пространства, общения. Понимать - и отказался бы иной от нордической
одиссеи, не стал бы испытывать судьбу, "проверять" себя тайгой и тундрой.
Но... куда деться и от согласия с тем, что как раз-таки это незнание себя,
мира - и есть источник романтики души, ее вечного поиска. И дорога "за