"Юрий Нестеренко. Дон Жуан (Правдивая история)" - читать интересную книгу автора

вместе с ним посмеяться над глупостью его соперников и показать свое к нему
доверие. Угадай, кто был этот возлюбленный?
Дон Мигель. Ты?
Дон Жуан. Совершенно верно. Откуда, ты думаешь, мне так хорошо известна эта
история?
Дон Мигель. И ты ее выдал?
Дон Жуан. Да, я поведал кое-кому о завещании.
Дон Мигель. Ты поступил дурно. По-моему, это просто гнусно.
Дон Жуан. Не бросайся словами, Мигель! Я не давал ей слова хранить тайну. Ес-
ли бы я действительно был подлецом, я бы выкачал из нее немало денег за свое
молчание. Но я выдал ее секрет совершенно бескорыстно. В конце концов, здесь
никто не скажет, что я обидел добродетель - напротив, я наказал порок. Это бы-
ла одна из первых моих женщин; тогда моя ненависть к ним была особенно сильна.
Дон Мигель. А скажи, трудно тебе было переходить к подобному образу жизни
после принципиального воздержания?
Дон Жуан. Трудно. Но не подумай, что мне мешала стеснительность: разве можно
стесняться тех, кого презираешь? Нет, самым трудным было преодолеть отвраще-
ние, которое я воспитал в себе во время воздержания. Сейчас-то я,конечно, при-
вык, но тогда, несмотря на все желания моей плоти, мне было противно. Кто ска-
зал, что человеческое тело прекрасно? Вздор! Прекрасны статуи - гладкие, твер-
дые, холодные. А живое тело... кожа, потливая, мягкая, волосатая... эти безоб-
разные жилы и родинки... эти горячие руки и ноги, обвивающие тебя, словно щу-
пальца чудовища... лицо, искажаемое гримасами, животные крики и стоны сквозь
зубы, эти мокрые губы, оставляющие слюну на твоей коже... с непривычки все это
было достаточно омерзительно. Все-таки это худшая из физиологических потреб-
ностей; недаром понятие непристойности связано именно с ней. Вот тебе, кстати,
еще один аргумент против так называемой любви, точнее, в пользу того, что в
глубине души человек сознает всю ее мерзость: чем более человек неиспорчен,
чем более он, высоким штилем выражаясь, чист душой, тем более он смущается,
когда речь заходит о его любви. Ergo, он, нередко даже не отдавая себе в том
отчета, понимает постыдность и недостойность своих чувств.
Дон Мигель. Я вижу, ты построил философскую систему на отрицании любви - сис-
тему солидную и аргументированную. Возражать тебе трудно, хотя я, например, не
склонен считать всех влюбленных идиотами. Но позволь задать тебе простой во-
прос: неужели ты сам никогда не любил?
Дон Жуан(торжественно). Ни-ког-да! Бывали случаи, когда мои интересы в отно-
шении женщины выходили за рамки постели, но эти интересы так же мало походят
на любовь, как бриз на ураган. В юности я даже полагал, что никакой любви не
существует, ее выдумали досужие литераторы, не знающие,чем развлечь читателей.
Однако, наблюдая за людьми, я убедился, что это не так. Что ж, тем отрадней
мне сознавать, что безумная сила, тяготеющая над человечеством, надо мной не
властна. Утоляя голод плоти, я не даю ему перерасти в страсть. Я держу похоть
там, где ей место - ниже пояса,не позволяя ей подняться вверх и овладеть серд-
цем и, тем более, головой. Я - свободен, свободнее абсолютного большинства,
ибо я, дон Жуан - уничтожил любовь!
Дон Мигель. Мне жаль тебя, Жуан.
Дон Жуан(с раздражением). Так значит,ты ничего не понял! Значит, и ты на сто-
роне этих пресмыкающихся, добровольных рабов! Вот уж не ожидал, ты всегда про-
изводил впечатление умного человека.
Дон Мигель. Не кипятись, Жуан. Лучше подумай, можешь ли ты рассуждать о люб-