"Евгений Нестеренко. Тень ведьмы " - читать интересную книгу автора

жить, и заведовать хозяйством теперь некому - наследники еще не доросли, а
баронесса дела вести не в состоянии.
- Ну, а он чего?
- Чего, чего... Мне, говорит, до ваших наследников дела нет, я вам княжий
указ пересказал, а там поступайте как хотите. Но знайте, что ежели через месяц
дружину не пополните, князь свою дружину на эту дюжину пополнит. Только за ваш
счет - будете каждый месяц по сто двадцать дукатов доплачивать.
- Вот сукин сын! Что ж вы ему ответили?
- Что я мог ответить? - пожал плечами Валх. - Надо с баронессой да с
управляющим посоветоваться, а там видно будет.
- А что другие вельможи про пополнение говорят?
Воевода замялся.
- Не знаю я, что они там говорят... Не было там, окромя меня, ни вельмож,
ни воевод. И вообще непонятно: с чего вдруг тиун так заторопился? Не успел
барон богу душу отдать, а уж срочно вызывают, штрафами стращают.
- Что-то тут нечисто, - решил Хвост. - Не иначе, хотят свой кус урвать,
пока хозяина в замке нету.
- Возможно.
Дорога завернула в лес. Дружина, миновав лесничий дом возле опушки,
въехала в Заячью дубраву. Говорят, когда-то здесь этих самых зайцев было
поболее, чем деревьев. Знатная была тогда охота! Впрочем, иные слухи
утверждают, что название дубравы пошло от битвы за Карельск, когда варвары
драпали через лес, словно зайцы. Сейчас, правда, ни зайцев, ни тем более
варваров здесь уже не было. Вдоль дороги с обеих сторон тянулись лишь голые
сосны и весело выглядывали пушистые лапы елей. Отсюда еще было около часа езды
до замка. Внезапно в воздухе зашумела вода - пошел дождь. Дружинники, ругаясь,
стали закутываться в плащи. Те, у кого не было плащей, настаивали на галопе.
Воевода согласился.
- Ладно, промчимся немного, - решил он. - Только глядите! Как выедем из
лесу - переходим на шаг. Тут дорога песчаная, а там, за лесом, сейчас сплошная
грязюка, недолго и лошади поскользнуться. Кости попереломать, я думаю, никому
не хочется?
Дружинники решительно согласились. Отряд перешел в галоп.


- Вот нехорошо-то как, - сказал монах с факелом.
Вернее, факела у него уже не было, потому как он погас. Настоятель накинул
капюшон и отошел под навес. Дождь старательно хлюпал, гася факелы. Монахи
забегали еще быстрее.
- Может, это Знамение? - таинственным голосом спросил монах, выжимая подол
намокшей рясы.
Настоятель только посмотрел на него, но ничего не сказал. Дождь не утихал.
Небо теперь было черным - ни звезд, ни луны, только изредка вспыхивали зигзаги
молний и освещали черно-синие надутые тучи. Замок погрузился во тьму. Погода
хочет нарушить наши планы, подумал настоятель. Но отступать нельзя. Нет, никак
нельзя. Мир погряз в безумии, в отчаянии. И если не нам, слугам Господним,
суждено ему помочь, то кому тогда? Каждый думает о себе. Нам же суждено думать
обо всех. Каждый грешит. Нам суждено отмаливать грехи. Мир полон боли. И нам
суждено эту боль принять на себя. Настоятель тяжело вздохнул. Как нелегко
порой бывает принять чужую боль. Да и надо ли? Если бы знать, Господи! Если бы