"Жерар де Нерваль. История халифа Хакима " - читать интересную книгу автора

простые люди и держали свечи; перед домами ученых, кяшифов, нотариусов и
других видных особ, названных в указе, собрались небольшие группы. Если в
доме, куда заходил халиф, обнаруживали запасы зерна, он приказывал раздать
зерно толпе и записывал имя хозяина.
- Я обещаю вам, - говорил он, - что вашей голове ничего не грозит, но
впредь не храните так много зерна, ведь это означает, что вы либо живете в
роскоши среди всеобщей нищеты, либо перепродаете зерно на вес золота и тем
самым истощаете государственную казну.
Посетив несколько домов, он послал офицеров осматривать другие, а сам
отправился в мечеть Рашида, чтобы помолиться: была пятница. Каково же было
его удивление, когда, войдя в мечеть, он услышал, как кто-то с кафедры
провозгласил в его честь:
- Да славится имя Хакима на земле и на небесах! Вечная хвала живому
богу!
Несмотря на ликование народа по поводу принятых халифом мер, эта
неожиданная молитва возмутила истинных правоверных; они кинулись к кафедре,
чтобы стащить с нее святотатца, но тот сам с величественным видом сошел с
нее и двинулся через удивленную толпу, заставляя расступаться возмущенных;
увидев его вблизи, люди шептали: "Это слепой! На нем печать господа".
Хаким узнал старика с площади Румейла. И как в бессонную ночь, когда
непостижимым образом стирается грань между реальностью и самыми сокровенными
грезами, он ощутил, словно громом пораженный, как нерасторжимо переплелись
его истинная жизнь и тайная, несущая ему моменты наивысшего исступления.
Однако разум противился этому новому ощущению, и, не желая более оставаться
в мечети, халиф сел на коня и отправился во дворец.
Он позвал везира Барджавана, но того не нашли. Поскольку настало время
ехать в аль-Мукаттам изучать расположение светил, халиф отправился в
обсерваторию и поднялся на верхний этаж, здесь в куполе было проделано
двенадцать отверстий - по числу созвездий. Сатурн, планета Хакима, была
серовато-свинцового цвета, а Марс, в чью честь город был назван Каиром,
излучал зловещий красный свет, предвещавший войны и бедствия. Хаким
спустился на первый этаж, где еще его дед Муизз ли Диналлах установил
каббалистический стол. В центре круга по-халдейски были написаны названия
всех стран мира и стояла бронзовая статуя всадника, вооруженного копьем,
которое он обычно держал прямо; но, когда на Египет шли враги, всадник
опускал копье и поворачивался лицом к стране, откуда они наступали. Хаким
увидел, что всадник стоял лицом к Аравии.
- Опять эти Аббасиды! - вскричал он. - Опять эти выродки, сыновья
Омара, которых мы уже били в их собственной столице Багдаде! Но что мне
сейчас эти неверные! Ведь в моих руках громы и молнии!
Поразмыслив еще немного, халиф все же решил, что он не более
могуществен, чем обычно; гашиш больше не действовал, и убежденность Хакима,
что он бог, уже не сопровождалась верой в свои сверхчеловеческие силы.
- Ну что ж, - сказал он, - пойдем посмотрим, что скажет мне сладкий
хмель забвения.
И он отправился предаваться блаженству под действием замечательной
смеси, которая, быть может, и есть та самая амброзия - пища бессмертных.
Верный Юсуф уже ждал его, мечтательно созерцая воды Нила, мрачные и
спокойные, их уровень упал до отметки, предвещавшей засуху и голод.
- Брат мой, - сказал Хаким, - ты грезишь о любви? Скажи мне, кто твоя