"Тихон Непомнящий. Бумеранг Зорича (Сб. "Остров пурпурной ящерицы")" - читать интересную книгу автора

Маша говорила о том, что отныне ей будет трудно жить в Михайловском, бывать
в парке, беседовать здесь с экскурсантами - ей все время будет казаться, что
сквозь деревья на нее смотрят глаза Пушкина и его близких. И еще смущало
одно признание Маши:
- Нам с вами, Стасик, уже давно за тридцать, но вы оказались
по-настоящему счастливым человеком, у вас наступил звездный час, а у меня
его нет и быть не может... Я только истолкователь чужого жития, чужих мыслей
и чувств... И, простите, скажу самое сокровенное: я была счастлива с вами...
Но я сама неосторожно разрушила счастливые часы...
Стасику приходилось ее утешать:
- Много, очень много в моей жизни было "поломок"...
В школьные годы он увлеченно занимался на станции юных техников при
Дворце пионеров. Он почти без экзаменов был принят на биофак, а затем
очутился в лаборатории "контакт с растениями" как "одаренный человек,
получивший диплом с отличием". Но это ничего не значило; и первый год, и
второй год ему поручали лишь составлять питательные растворы, мыть
лабораторную посуду и в редких случаях подменять других мэнээс, а порой даже
старших научных... Над ним часто подшучивали, но только одна Валери-Ка
понимала его...
В лаборатории он превратился в ходячее справочное бюро. Со временем,
когда возникали затруднения в каком-либо опыте, он смущенно предлагал выход,
который оказывался кстати, оказывался подходящим, и это считалось уже в
порядке вещей. Иногда его хвалили, но чаще давали новую и новую работу. И
только однажды Александр Александрович Дупленский, второй старший научный
сотрудник лаборатории, попросил у шефа закрепить Зорича за ним. Ширяев давно
уже считал Стасика "своим" и сумел это отстоять, пообещав выделить Стасику
самостоятельный участок работы и "дать диссертацию"...
- А теперь "машинерия" поломалась и ты вернешься в свою лабораторию, -
с грустью сказала Маша.
- Именно сегодня благодаря поломке этой "машинерии" у меня родилась
новая идея, - пытался утешить Зорич. - Проверяя луч локатора, случайно
поднес к нему руку, и локатор показал, где у меня была повреждена фаланга
пальца. Локатор сработал и как рентген и передал сигнал, который я только
что сумел расшифровать. Думаю, что возможно создать аппарат, который будет
обследовать и считывать клетки органов у животных, человека и, может быть,
третий аналог аппарата сможет врачевать людей без лекарств и скальпеля. Это
будет особая работа новых лучей!
Маша удивленно покачала головой. А Стасик, говоря с Машей, зажигался
все новыми и новыми проектами.
- Раньше изобретатели все делали своими руками, - говорил он. - В
изобретательстве соединены разные науки и разные профессии. Если в начале
нашего века было чуть больше десятка разных наук, к концу века, говорят, их
будет более пятисот. И у каждой науки свои орудия, инструменты, приборы,
методики. Их десятки тысяч. И тот, кто вдруг придумает, как самым
неожиданным образом соединить эти приборы и аппараты, предназначенные для
определенной области, и заставит их работать в новой, сделает крайне
полезное дело, но это не значит, что он гений...
Маша слушала его, и ей вдруг стало обидно, что во всех его словах нет
ничего о ней, о Маше. Она понимала и боялась, что это их последний разговор
и они больше никогда не увидятся. Она хотела спросить об этом. Но Стасик