"Сьюзен Нэпьер. Безжалостная ложь [love]" - читать интересную книгу автора

обсудить некоторую сумму - достаточно крупную? - И назвал цифру, от
которой у нее захватило дух. К сожалению, это уничтожило остатки ее
самоконтроля.
Вся дальнейшая последовательность событий снова и снова проходила
перед нею в ее истерзанном рассудке: то, как она обрушила на него всю
мерзкую ругань, вгонявшую ее в краску, когда она слышала это от Криса,
если он проигрывал гонки из-за чьей-либо нерадивости; то, как она толкала
его, эту несдвигаемую глыбу, как она молотила кулаками его непоколебимую
грудь; то, как он схватил ее за локоть, пытаясь унять ее истерику; то, как
она вырвалась, поскользнулась, грохнулась на бок...
Еле помня себя, она лежала на потертом ковре, а он опустился рядом с
нею на колени, и на его бледном, беспощадном, каменном лице прорезались
первые трещины чувства, а синие глаза оледенели от потрясения, пока он
шарил у нее выше бедра.
- Вы в порядке?
- Не трогайте! - Если дотронется, она взорвется. Страх, одолевавший
ее после гибели Криса, затвердел и стал мучительной уверенностью, признать
которую до того мгновенья мешал ей ужас. После непрестанной рвоты в первый
месяц беременности она ждала, боялась, молилась и надеялась, что это
никогда не случится - мгновенье расплаты за прошлые грехи. Но только не
так. Пожалуйста, Боже, только не так... Она застонала.
- Мисс Лосон... Клодия, вам плохо? - Она услышала в его голосе ужас,
выраженный им против своего желания, подавляемую тревогу.
- Уходите, оставьте меня в покое... - Волна боли пробежала по ее
телу, раздергивая слова на отдельные слоги; она закрыла глаза и
отвернулась от него и от всего жестокого мира.
- Не могу. Ведь вам может быть плохо. Это здесь? Это ваш ребенок? -
Рука его, легко, словно перышко, скользнувшая по ее животу, заставила ее
содрогнуться от боли, скорее душевной, чем физической. Она зарыдала.
Морган вполголоса выругался, подвинулся и она почувствовала, как деликатно
он поднимает полу ее платья. Глаза ее расширились, жалкий взвизг
униженного протеста замер у нее на сухих губах, когда он мягко закрыл
платьем ее согнутые ноги, пригнулся поближе, чтобы отвести влажные пряди с
ее потного лба, и ободряюще прошептал:
- Крови нет, Клодия. Не плачьте, вы не одна. Я о вас позабочусь. Кто
ваш врач?
О Господи, добрый он так же беспощаден, как и в ярости, хотя и
презирает ее. В глазах у Клодии все поплыло, в костях возникла боль - и
тогда-то она оставила всякую надежду.
- Сейчас меня вырвет... - процедила она сквозь стиснутые зубы.
И ее вырвало, жестоко, а после этого он нежно поднял ее на твердый
диван, сел рядом, успокаивая, гладил ее трясущееся тело и в то же время
сделал срочный вызов по радиотелефону, который вынул из внутреннего
кармана.
Затем он отер ей лицо прохладной, влажной тряпицей и мягко с нею
говорил, причем ему как будто было безразлично, что она его не слушает:
Клодия словно ослепла, вся ушла в себя, готовясь к боли - как она
знала, неизбежной.
Поехал с нею в карете "Скорой помощи" и он, и по какой-то
необъяснимой причине Клодия инстинктивно вцепилась ему в руку и выпустила