"Валентина Немова. Святая святых женщины " - читать интересную книгу автора

скрыть от меня, где она взяла стряпню (это было не в ее интересах).
Оказавшись на месте бывшей своей золовки, я бы, конечно, не стала ни
обзаводиться дорогими гарнитурами, ни афишировать свою нищету.
Зато не осмелилась бы, наверное, не имея мужа, родить. А она родила. И
я считаю: молодец! Девочка с изъяном, но все же человечек рядом. Я знаю: с
ее больным ребенком не так-то просто выйти замуж. Но мне хотелось дать ей
хотя бы надежду. Ведь без веры в лучшее так трудно на свете жить. И я
пообещала Наде, что следующим летом познакомлю ее с одним хорошим парнем ее
возраста, сыном моей бывшей одноклассницы, который почему-то до сих пор не
женат.
Пока мы беседовали с хозяйкой, сидя в гостиной, ее дочь Настя играла в
другой комнате, то и дело прибегая к нам и объясняясь по-своему. Приносила
то куколку, чтобы мне показать, то семейный альбом. Тыкала пальчиком то в
свою фотокарточку и себе в грудь, то в мамино фото и в нее. И улыбалась
счастливой улыбкой, видя, что я ее понимаю. Я еле сдерживалась, чтобы не
заплакать, сочувствуя всей душой этому несчастному ребенку и его попавшей в
беду матери. Вслух же я говорила совсем другое, что переживать не надо.
Освоит Настенька слуховой аппарат, будет, как все дети, слышать. Научится
читать по губам, говорить. И станет полноценным человеком. Не знаю, верила
ли Надежда, что все так и будет, как я пророчу. Но в подобных заверениях, в
поддержке, она, безусловно, очень нуждалась.
Пробыла я у своей бывшей золовки недолго. Явился вызванный ею мастер,
чтобы заняться сбором недавно купленной мебели, и я, распрощавшись, ушла.

III часть
День отъезда, сколько я его ни откладывала, настал. Надела я платье из
тонкого велюра цвета зеленой листвы, с разрезами на спине и на подоле,
которое очень шло мне, было к лицу. Приобрела я его себе несколько лет
назад, когда еще учительствовала, но надевала редко, не затаскала. И
выглядело оно как новое. Много было желающих перекупить у меня этот наряд (в
том числе и Майя, но даже ей я не уступила). Теперь на платьице это
раскатала губу моя старшая сестра, пришедшая попрощаться со мной, и
попыталась выманить его у меня.
- Слушай! - возопила она чуть ли не с порога и так громко, что все
присутствующие в квартире Юдиных даже вздрогнули. - Ты запаришься в этой
шкуре. На улице ведь плюс тридцать. - Сначала убедить, что надо переодеться.
Затем уговорить поменяться на какие-нибудь надоевшие ей лохмотья. Умеет она
лапшу на уши вешать своим родственникам. Но я слишком хорошо ее знаю, чтобы
развешивать уши, когда начнет она что-то убедительно так доказывать. Хотя бы
в зеркало на себя посмотрела и представила, как будет выглядеть в этом
"прикиде". Даже влезть, наверное, не сможет в него. На мне оно и то в
обтяжку. Я ношу сорок четвертый. А ей, с ее полнотой, нужен, как мне
кажется, сорок восьмой или даже пятидесятый. Возможно, она платье это
расставить хочет, скомбинировать с другим. Воображаю, что получилось бы у
нее в результате. Вот уж действительно: глаза завидущие, руки загребущие.
Что не нужно ей вовсе, и то отобрать хочет. Ничего этого вслух я,
разумеется, не сказала. Ответила спокойно и просто:
- Не запарюсь! Не паникуй! Здесь, конечно, жарко. Словно лето назад
вернулось. Но там, куда я еду, погода совсем другая. Вчера я слушала
прогноз.