"Валентина Немова. Святая святых женщины " - читать интересную книгу автора

стояла маленькая, светловолосая, веселенькая девчушка. Я протянула ей
сеточку с яблоками. Она выхватила ее из моих рук.
- А что надо сказать? - Надежда не столько говорила, сколько
показывала, приложив к сердцу руку и склонив голову в знак благодарности.
Девочка тут же повторила этот жест. Еще раз убедилась я: да, малышка
глухонемая. Сердце мое готово было разорваться от боли. Удручающим
показалось мне также внешнее сходство Нади с ее покойной матерью. Маленькая,
щупленькая, подвижная. Не оживленная, а именно подвижная. И движения ее были
какие-то неодухотворенные, как бы механические, безрадостные. Лицо - вылитая
Руфина Евгеньевна. Наверное, была она в молодости точь-в-точь такой, как ее
единственная дочь сейчас, довольно привлекательной.
Мой бывший муж, как и его сестра, внешне походил на мать, только ростом
был в отца. Ему досталась от нее смуглая кожа, правильные, тонкие черты
лица, черные пышные волосы. Имея такую внешность, думала я, нужно всегда
быть в форме, несмотря ни на какие невзгоды, радоваться жизни и, улыбаясь,
поднимать настроение окружающих тебя людей. Но на физиономии Сергея, когда
он еще не был моим супругом, когда я увидела его впервые, как и на лице
Нади, лежала печать неудовлетворенности, неудачливости, какой-то
неизъяснимой кручины. Глянешь в глаза такому человеку и заражаешься его
пессимизмом и пассивностью. Или загораешься желанием растормошить его,
взбудоражить, взбодрить. Со мной случилось второе, когда я обратила внимание
на Сережу. Я изо всех сил старалась привести его в чувство. Не потому ли он
остановил на мне свой выбор, что я, начав его опекать, как старшая, вдыхала
в него свою энергию? Вдохнула, да видать, лишку. При его средних
способностях он, в смысле карьеры, очень далеко пошел. И добиваться успеха
научился (неизвестно от кого) не столько добросовестным трудом, сколько
пронырством, умением приспособиться к обстановке...
Сестра его этого качества была абсолютно лишена. Ей недоставало
обыкновенной жизненной стойкости. Окончив пединститут, факультет иностранных
языков, в школу работать не пошла, устроилась в библиотеке, хотя там
зарплата была еще меньше, чем в школе...
Ей нужно было бы как раз работать в школе и подрабатывать
репетиторством: в то время, о котором я пишу, был уже очень большой спрос на
преподавателей иностранных языков и платили им за частные уроки неплохо,
может быть, доже очень хорошо, но она почему-то выбрала то, что не могло
обеспечить ее даже всем необходимым, чтобы не бедствовать, не говоря уже об
излишествах.
Руфина Евгеньевна была, как и я, учительница, но преподавала, в отличие
от меня, не в средней, а в начальной школе. Глядя на нее, замечая, какой
сердитой, взвинченной приходила она каждый день домой со службы, должна была
Надя, еще в юности, понять, какая у матери трудная работа. И призадуматься,
сможет ли сама, имея вялый темперамент, "потянуть" школу. И, окончив десять
классов, выбрать что-то иное. И родители должны были ей это подсказать. Но
что она могла выбрать в городе Летнем, где в то время было всего два вуза:
педагогический и горно-металлургический? И если уж ей пединститут не
подошел, то о горно-металлургическом и говорить нечего.
Угощала меня Надежда чем Бог послал. В тот день, до моего прихода,
побывала она у одной из своих многочисленных подруг на именинах. Когда
уходила, та, сочувствуя ей в бедности, завернула в газетку и сунула в сумку
остатки пирога. Эти куски и выложила сейчас Надя на тарелку, не сочла нужным