"Валентина Немова. Святая святых женщины " - читать интересную книгу автора

лет. Что же получится, если я отдам Галине столько, сколько она просит, на
памятник умершей, который ее все равно ведь не оживит? Что я буду делать?
Голодать? Нет уж, увольте. "Я возьму эти деньги, и все организую по высшему
разряду". Можно себе представить, что она "организует". Соберет с нас в
общей сложности 150 рублей, израсходует по назначению ничтожную часть этой
суммы, а остальное - положит в свой карман. Аферистка!
С каким наслаждением высказала бы я в глаза старшей сестре то, что о
ней думаю. Но делать этого, по известной уже причине, было нельзя, и я и на
этот раз сдержалась. И стала, подбирая выражения, растолковывать обманщице,
почему мы с мамой не можем принять то, что она предлагает. Мама слушала меня
молча, стало быть, согласилась со мной. А когда я закончила, младшая сестра
у старшей испуганно спросила:
- Пятьдесят рублей? Зачем такой дорогой памятник? - и добавила уже
уверенно. - Родя мне не разрешит.
Мама, наверное, догадалась, что старшая дочь собиралась просто-напросто
ее обжулить. А Лида, как мне кажется, приняла предложение Галины за чистую
монету, но вспомнив наказ Родиона не вступать ни в какие финансовые сделки
со старшей сестрой, с самой старшей сестрой, не пошла у нее на поводу. Галка
отправилась восвояси несолоно хлебавши. Но на этом не успокоилась. О том,
что она позднее придумала, еще какую свинью подложила маме, будет сказано
позднее.
Доставалось маме в последние годы ее жизни. С одной стороны - напирали
на нее Юдины, с другой - Галина. И мне время от времени приходилось на нее
давить, чтобы не очутиться в конце концов у разбитого корыта.

* * *

Думая о предстоящем отъезде, время от времени заводила я с мамой
разговор о саде, чтобы выяснить, какие у нее планы на будущее, настроена ли
она вдальнейшем, в мое отсутствие, защищать мои интересы или сдаться на
милость победителей, которые, обманом завладев ее квартирой, ждут не
дождутся, когда перейдет в их собственность принадлежащий пока что ей сад.
Очень не хотелось маме обидеть меня, потратившую столько сил и времени,
чтобы навести порядок на ее шестисотке. Это было бы несправедливо по
отношению ко мне, а она, мамочка моя, была честнейшим человеком, не
привыкшим платить злом за добро. Но она очень боялась, что это может плохо
для нее кончиться, если она начнет оказывать сопротивление тем, с кем
съехалась, от которых теперь полностью зависело - жить ей или не жить. А
жить ей очень хотелось. Болезней было у нее много, притом мучительных. Но ни
одной такой, которые приковывают к постели. А пока человек передвигается
самостоятельно, на своих собственных ногах, умирать ему совсем не хочется. И
это естественно.
Выход мама видела только в том, чтобы я, будучи бессребреницей, вошла в
ее положение и добровольно отказалась от обещанного ею мне наследства.
Случись все это раньше, до того, как я вышла на так называемую "ленивую"
пенсию, я бы, наверное, так и поступила. Но после того, как пожила уже в
течение трех лет на нищенское пособие, ограничивая себя в еде изо дня в
день, я стала, конечно, уже другим человеком, не способным на подобные
жертвы. Кроме того, за это время у меня появилась внучка, которую я очень
полюбила. И в голове моей созрело такое мнение. Отрекаясь от материальных