"Валентина Немова. Святая святых женщины " - читать интересную книгу автора

меня к себе не от чистого сердца, не по своей инициативе, а по требованию
своего мужа, этого донжуана.
Конечно, я могла бы дать ему настоящий отпор, отбить у него желание
приставать ко мне. Но получилась бы ссора. И этот самодур, превративший свою
жену в безгласное существо, запретил бы Лиде даже видеться со мной. А мне
терять сестру не хотелось. И маме нашей не понравилось бы, если бы мы с
Лидой отвернулись друг от друга. Всю жизнь мечтала наша мать о ладе-складе в
семье, о том, чтобы дочери ее "промеж себя" были дружные.
Так или иначе, мы с Лидой продолжали родниться, виделись, когда я
приезжала на родину, переписывались, когда уезжала к себе. Именно она, Лида,
сообщила мне в письме эту ужасную новость, что у Милочки нашей рак, причем
запущенный.
Как я плакала, прочитав это известие, как терзалась, сознавая
невозможность что-либо изменить. Еле-еле дождавшись отпуска, помчалась в
родные места, чтобы выручить маму и Милу: и домашнюю работу взять на себя, и
садом заняться. Больной после облучения и операции нельзя было находиться на
солнце, то есть работать на их участке. А из мамы, какой работник? Ей было
уже около восьмидесяти лет. Знала я: она очень любит свой садочек и ни за
что не откажется от него, что бы с нею самой не случилось. Конечно, от меня
как от садовода первое время толку было мало. Но мама говорила, что она мной
довольна. Мы приезжаем на ее участок вместе. Я работала, а она сидела в
тенечке и давала мне указания, что и как нужно делать. Учила меня. Никогда
прежде, занимаясь умственным трудом, не думала я, что придет время и стану
копаться в земле, в навозе. Но ради мамы и больной сестры я готова была на
любые жертвы, лишь бы они жили подольше. Летом я трудилась в саду, зимой - в
школе. А надо признаться, что в школе, всю жизнь, трудно мне было работать.
И не только потому, что эта работа сама по себе нелегкая. Еще и потому, что
мои коллеги постоянно вставляли мне палки в колеса. Платили учителям тогда
очень мало. За копейки никто не хотел хорошо работать, за редким
исключением. Я как раз в это исключение и входила, потому что плохо работать
ведь неинтересно. Старалась изо всех сил и добивалась высоких результатов -
на деле, а не только на бумаге. Тот же Родион однажды сказал жене, а уж она
передала его слова мне, что толк в грамматике русского языка понял он, когда
у меня поучился. Правила и до этого знал, а вот применять их, выполняя
письменные работы, не умел.
Свое нежелание напрягаться на уроках преподаватели русского языка в ШРМ
прикрывали болтовней о том, что грамотно-де писать учащихся, совмещающих
учебу с работой на производстве, нельзя. Что способные ребята посещают
дневные школы и не работают пока. А работягам, мол, не столько знания нужны,
сколько бумажка об окончании учебного заведения. Значит, надо, не мудрствуя
лукаво, ставить им вместо "двойки" "международную", то есть "тройку". И, что
называется, "Гуляй, Вася"!
Я же своим упорным трудом это мнение ленивых педагогов опровергала, за
что мне и доставалось. В конце концов недоброжелатели мои, сплотившись,
выжили меня из вечерней школы. Переехав в другой город, работать пошла я в
дневную. 15 лет продержалась на одном месте. И все это время приходилось
отбиваться от нападок со стороны администрации. И как мне было не воевать?
Здесь меня уже не уговаривали "работать полегче". Действовали по-другому,
стараясь избавиться от чересчур добросовестного, требовательного не только к
себе, но и к своим коллегам педагога. Сознательно создавали для меня