"Валентина Немова. Святая святых женщины " - читать интересную книгу автора

Приземлилась удачно"...
Как мы, ее родные, радовались, что все обошлось, но успокоились мы
рано. Через какое-то время на той груди, которой девушка ударилась, упав на
дерево, появилась шишечка, сперва малюсенькая, еле ощутимая. Если бы Мила
своевременно обратилась к онкологу или хотя бы к гинекологу, или кому-то из
нас, своих сестер, показала ушибленную грудь, она была бы спасена. Но
младшая наша сестра была очень стеснительной, а может быть, не хотелось ей
убедиться, что заболела страшной, неизлечимой болезнью и обречена.
Я в это время жила по-прежнему в том городе, куда увез меня Сергей. Но
уже одна: с ним пришлось мне развестись. Были для этого очень веские
причины, о которых умолчу пока. Не совсем, правда, одна. Был у меня друг. К
сожалению, виделись мы с ним редко, потому что он был женат. Дочь моя,
которой исполнилось тогда 23 года, окончив университет, вышла замуж за
выпускника того же ВУЗа и, как я когда-то от своих родителей, уехала с
супругом от меня на север, куда ее муж-геолог получил назначение. Тяжело мне
было в последние дни перед ее отъездом. Невыносимо больно, точно кусок от
сердца отрезали. Ведь она у меня единственный ребенок.
Так мне было плохо в день отъезда молодых, что я даже провожать их не
пошла, чтобы не разреветься на улице, на глазах у чужих людей. Смотрела с
балкона, как они вышли из подъезда и уходят все дальше и дальше от меня. Я
пожирала их глазами. И запомнила навсегда этот миг, как она, дочка моя
любимая, машет мне рукой и улыбается, в голубом панбархатном платье, которое
было ей к лицу и скрывало беременность, которое я подарила ей на прощание...
Это было такое трудное для меня время, что я начала подумывать: уж не
вернуться ли мне в родные края насовсем, поменявшись с кем-нибудь из жителей
Летнего квартирами? И когда приехала в Летний, задала этот вопрос маме в
присутствии Милы. Та и слово не дала вымолвить родительнице, затараторила:
"не меняйся, не меняйся, не меняйся"! Я просто опешила: ну чем помешала бы я
сестре, если бы жила с нею в одном городе, но отдельно от них с мамой? Ответ
мог быть только один: Мила ревновала свою мамочку ко мне, забывая о том, что
ее мать и мне доводится матерью. Учитывая, что самая младшая моя сестра
больной человек, спорить с нею, настаивать на своем я не решилась,
отказалась от намерений переехать со всем своим имуществом в родной город. О
том, что у Милы, кроме расстройства нервной системы, с которым до ста лет
можно дожить, еще и рак и что очень скоро будет нуждаться она в уходе, никто
тогда не знал: ни она сама, ни кто-либо из нас, ее родичей.
Приезжая в Летний, я по-прежнему общалась с Юдиными. И всякий раз при
встрече Родион донимал меня своими навязчивыми ухаживаниями. Как теперь
говорят, "кадрил". Комплименты из его уст сыпались, точно из рога изобилия.
"Как ты в последнее время похорошела! Другие в твои годы начинают стареть, а
ты все молодеешь". Говорит, а сам смотрит мне в лицо испытующе, ждет, когда
я замечу, что и он с годами становится все привлекательнее, интереснее,
когда взгляну я на него, хотя бы мельком, не глазами бывшей учительницы,
теперешней родственницы, равнодушной к нему, а глазами женщины, очарованной
им.
Помня о том, что не живу я уже с Сергеем, но, не зная того, что есть у
меня другой мужчина, так и норовит смутить мою душу. Чтобы избавить себя от
необходимости выслушивать его льстивые речи, стараюсь бывать у Лиды пореже,
но она выговаривает мне: вот, мол, к подругам ходишь, а к родной сестре тебя
не дозовешься. Мне тогда и в голову даже не приходило, что приглашает она