"Валентина Немова. Святая святых женщины " - читать интересную книгу автора

которых хранились мамины сбережения.
Всего сняла она с маминых книжек 700 рублей. Если учесть, что
родительский сад был оценен тогда, как я уже говорила, в 1400 рублей, это
были очень большие по тем временам деньги. Наверное, ей хотелось
заграбастать все, но это у нее почему-то не вышло. Но и того, что она сумела
присвоить, достаточно, чтобы обвинить ее в воровстве. Вот за что
впоследствии я "всыпала" ей, так сказать, по полной программе. А она,
обидевшись на меня в душе, вслух возмутиться тем, как я обошлась с ней, даже
не посмела, сознавая, что заслуживает гораздо большего наказания. Ее можно
было за такие махинации призвать к ответственности по всей строгости закона.
Но маме эта мысль в голову не пришла, и я не стала родительницу к этому
склонять: не согласилась бы она ни в коем случае судиться с родной дочерью
из-за денег...
- И на что ты потратила эту крупную сумму? - спросила я у сестры.
- Купила памятник на Милочкину могилку.
- Во сколько он тебе обошелся? Только не лги! Я это проверю.
- В 25 рублей.
- Взяла, значит, 700, потратила 25. А где остальные? - решила я
устроить проворовавшейся сестре допрос с "пристрастием".
- Ну, остальные... - помявшись, принялась оправдываться Галка, - мы с
мамой договорились, что они будут ей на смерть, на погребение. Будем загодя
все покупать: платки, полотенца...
Когда она начала рассуждать о предстоящих маминых похоронах, я словно
окаменела: таким будничным тоном заговорила вдруг она, точно речь шла о
чем-то самом обыкновенном, каждодневном. Взяв себя в руки, я продолжила
"пытать" ее:
- Так, может быть, покажешь эти твои заготовки к похоронам?
- Но ведь еще пока ничего нет...
- Тогда где деньги? Неси их сюда и верни маме!
- Должны же вы понимать, ведь свадьба... - промолвила она.
- Выходит: решила ты на деньги матери свадьбу дочери закатить! И еще
какие-то подарки с нее требуешь! Настроила девчонку против бабушки! - Я
отчитывала сестру, как она того заслуживала, не щадя ее самолюбия. Мама
молчала, одобряя каждое мое слово. Меня ничуть не волновало, даст ли она мне
хоть что-то из той суммы, которая осталась у нее на счетах. Я хотела только
одного, чтобы эти деньги принадлежали ей и чтобы она могла ими пользоваться,
пока жива. А у Галины, думала я, и своих, наверное, куры не клюют.
Сестра, должно быть, так и предполагала, что проверкой сберкнижек мамы
займемся мы с нею именно после свадьбы, потому и выставила меня среди ночи,
стараясь сорвать это мероприятие. Надеялась, наверное, что, ночуя у Татьяны,
я просплю до обеда, а она, Галина, за это время успеет удрать куда-нибудь.
Потом еще под каким-нибудь предлогом можно будет отложить ревизию. А там,
глядишь, Татьяна попросит меня освободить жилплощадь. Мне придется сразу же
уехать. Я уеду, и все останется, как было, как ею задумано. Изворотлива,
ничего не скажешь.... Но не вышло так, как она хотела. Однако и страшного
для нее пока ничего не произошло.
Убедившись в том, что ее старшая дочь совсем из рамок вышла, мама
должна была, по моему мнению, немедленно, с места не вставая, наказать
негодницу за своеволие. Но, словно парализованная сделанным ею неприятным
открытием, старушка ничего не стала предпринимать, что не было нами с ней