"Дети Судного Дня" - читать интересную книгу автора (Ермолаев Тимофей Вениаминович)

Глава 29. Новые дни, такие же, как старые

Когда солнце появилось над городом в очередной раз, жизнь Республики начала новый цикл. Патрулей на улицах поубавилось, но тем не менее, пока вампы в ожидании лекции профессора Юрайи прохлаждались в Артиллерийском парке, к ним подошёл молодой грязнокасочник, его напарник остался неподалёку сторожить велосипеды. Этим велосипедам было как минимум несколько десятилетий, на эти развалины было грустно смотреть, но ввиду энергетического кризиса всей корчащейся в муках планеты этот двухколёсный транспорт не требовал специального топлива и лишь способствовал укреплению ножных мышц стражей порядка. Когда грязнокасочник отошёл, направившись к группе молодых девушек, Энди, стряхнув пепел с сигареты, флегматично произнёс:

— По сути, сейчас можно арестовать любого прохожего по обвинению в государственной измене.

— Это ещё почему? — встревожился мрачный Алекс.

— Сейчас каждый гражданин нашей Демократической Республики является врагом народа.

— Хм, лично я себя врагом народа не считаю, — старательно покрутив головой по сторонам, заявил Алекс, чем привёл в неописуемое веселье своего товарища. Плечи Энди затряслись в беззвучном смехе, лицо его покраснело.

— Ты забыл, Алекс, по какому обвинению нас судили неделю назад и приговорили к тихой смерти через укол в задницу…

— Мы полностью реабилитированы, — выудил из глубин памяти мудрёное слово Алекс и сразу перешёл в наступление, переключив внимание со своей особы:

— Вот ты, Энди, скажи, в чём конкретно состоит твоя антигосударственная деятельность?

Энди опять развеселился (всё-таки курение — вредная штука!) и, когда его речевой аппарат смог нормально функционировать, сказал:

— У меня дома, рядом с унитазом, лежит одна книжонка. Я читаю её раз в сутки и поражаюсь, какая туфта там написана, что-то вроде сказки для умственно неполноценных детей. Раз в день я отрываю один лист из этой книжицы и…

— Я догадываюсь, хе-хе! Ну и где же тут преступные действия?

— В том, что книга эта — Конституция нашей Республики, и если ко мне домой зайдёт какой-нибудь свихнутый патриот, то… часы мои будут сочтены.

Энди грустно и смиренно улыбнулся, отчего стал походить на ангела. Алекс, напряжённо нахмурив лоб, о чём-то задумался, а через несколько минут, выплюнув для разрядки пару нецензурных слов, воскликнул:

— Чёрт меня возьми, Энди, но я впервые слышу о какой-то Конституции!

— Ты ничего не потерял. Хотя и не понимаю, каким манером ты появился на свет.

— Что ты имеешь в виду?

— Вторая статья Конституции Республики первым пунктом гарантирует своим гражданам право на рождение.

— Хм. Наверное, мои родители были политически более подкованы. А что, интересно, гарантирует последний пункт второй статьи?

— Право на смерть, — Энди не шутил. — Смотри, кто идёт!

По грязной дорожке парка, кое-где украшенной кучками крысиных испражнений, нетвёрдой походкой, спотыкаясь на каждом шагу, приближался молодой парень с металлической кружкой в руках. Глаза его были остекленело-невидящими, а изо рта непрерывно капала слюна. Грязные волосы несчастного не знали моющих средств и расчёски и слиплись в один неопрятный ком. Одежда не снималась целыми сутками и носилась годами, сорочка была разорвана от ворота до пояса, через многочисленные прорехи виднелось бледное, худое и грязное тело с жёлтой, покрытой струпьями лишаёв кожей. На его груди висела табличка, на которой с ужасными ошибками было нацарапано: «Дайте немного денег»; некоторые буквы были перевёрнуты. Но застывшее лицо и характерная походка неоспоримо свидетельствовали, что мимо вампов шёл…

— Диг-свинья! — довольно оскалился Алекс.

— Крэд, — поправил его Энди.

Ангелоподобный вамп перегородил бывшему дигу дорогу и с вызовом спросил у него время. Алекс комментировал каждое слово друга грязной бранью, недостойной быть описанной на этих страницах.

— Государст-ст-ст… — с готовностью повернулся к спрашивающему крэд, но дальше «ст-ст» он не продвинулся. Алекс с ненавистью смотрел на обслюнявленный рот недоумка и громко и чётко высказал своё мнение о матери бывшего дига, причём пользовался настолько мерзкими выражениями, что привести их тут было бы кощунством.

Энди не стал расходоваться на ругню, дружелюбно улыбаясь, он спросил:

— Как тебя зовут?

— С-с-с-с-саймон, — радостно, во всяком случае так казалось, ответил крэд. Энди посчитал, что ему больше не о чем говорить с несчастным. Сердобольный вамп зашёл к недоумку за спину и дал ему хорошего пинка. Крэд пролетел несколько шагов и упал, кружка с грохотом покатилась в сторону, она была пуста. Вампы с гадкими улыбками наблюдали, как Саймон медленно, с трудом поднимается, ищет кружку, руки и ноги плохо его слушались. Потом крэд, не оборачиваясь к своим мучителям, продолжил свой тернистый путь попрошайки; на куртке его остался грязный отпечаток ботинка.

— Я не знал, что может быть такой молодой крэд, — глядя вслед Саймону, заметил Алекс. — Он чуть старше Тайтуса…

А через несколько минут их взору предстал сам Тайтус, невозмутимый, как всегда. Диг подошёл к вампам и стал таким образом, чтобы пускать своими очками солнечные зайчики в глаза Энди и Алексу. Узкие вертикальные зрачки вампов мгновенно становились ещё уже.

— Вас могут вызвать в управление Службы Безопасности, — спокойно сказал Тайтус. — Не надо браниться, Алекс, это обычная процедура, когда у синекасочников нет никаких нитей для расследования. Может быть использован детектор лжи.

Алекс, вопреки совету Тайтуса, дал выход своим чувствам. Диг протянул вампам две невзрачные белые таблетки.

— Что это?

— «Лигарин». Перед допросом его нужно проглотить.

— И что с нами будет? — Алекс с подозрением вертел в руках таблетку.

Тайтус немного помолчал для пущего эффекта.

— Тогда детектор лжи ничего не покажет.

Несмотря на то, что одно здание Университета сгорело, занятия не отменили.

— Ну что, продолжим, — сказал профессор Юрайя, уперев одну руку в бок, а в другой судорожно стискивая где-то сворованный кусок мела. Нет смысла пересказывать его лекцию, так как она была весьма скучна, хотя и несла определённый объём знаний о волновых свойствах частиц. Увы, этот объём знаний был не по зубам большинству студиозусов, что впрочем, никого не трогало. По чистой случайности Энди и Тайтус сидели рядом. Диг замер в полной неподвижности, а Энди переписывал в свою затрёпанную тетрадь формулы, появляющиеся на пыльной доске. Профессор Юрайя так увлёкся, что вскоре был с головы до ног испачкан мелом и стал походить на маленького чумазого чёртика. Энди посматривал в сторону соседа и пытался угадать, о чём тот думает. Ему пришло в голову, что Тайтус скорее всего невысокого мнения о его собственном интеллекте, и от этого вамп испытал такое горькое чувство, которое бывает у трёхлетнего ребёнка, потерявшего любимую и единственную игрушку. Вдруг дверь отворилась, и в аудиторию вошёл молодой человек, ведущий себя довольно развязно.

— Минутку внимания! — заорал он, рукой отстраняя подскочившего профессора. — Тут где-то должен быть кувшин, посмотрите возле окна.

— А с чем кувшин-то? — поинтересовался кто-то.

— С водкой.

Никто не нашёл никакого кувшина, молодой человек стушевался, горестно махнул рукой и вышел. Профессор Юрайя посмотрел на закрывшуюся дверь.

— Так вот, — сказал он, — я хотел бы обратить ваше внимание на следующее…

Лекция потекла в прежнем режиме. Энди откровенно скучал, слова Юрайи ему были чужды. Вамп посмотрел искоса на Тайтуса и ему показалось, что диг с глубоким презрением оглядывает окружавших его людей. По правде говоря, как вы уже поняли, лицо дига было неспособно к выражению эмоций, но озлобленному вампу почудилось именно презрение. Энди прикрыл глаза и, делая вид, что пишет, стал фантазировать на абсолютно неприличные темы. В этих фантазиях профессор Юрайя то снимал штаны, под которыми непременно оказывались длинные трусы в яркий горошек, то одевал их. Но дальше фантазия почему-то давала сбой, и всё повторялось заново. Мучениям Энди положил конец громкий электрический звонок на перемену.

У выхода из Университета околачивался какой-то прилично одетый человек в чёрных, но не диговских, конечно, очках. Увидев Тайтуса, он услужливо приблизился к нему и протянул какую-то папку с бумагами. Тайтус быстро просмотрел документы и кое-где поставил свою роспись, нисколько не обращая внимания на пытливые взгляды студентов.

Алекс подошёл к Энди и спросил у него (пока Тайтус был отвлечён), собирается ли он глотать эти проклятые таблетки.

— Я скорее засуну их себе в задницу, — ответил Энди.

Алекс, услышав слова друга, заметно обрадовался.

— Я знал, что ты это скажешь. Просто я не уверен, что правильно понял слова Тайтуса о том, что детектор лжи совсем ничего не покажет. Конечно, он ничего не покажет, если будет подключён к мёртвому телу!

Неожиданно Энди почувствовал, как кто-то нежно треплет его по шевелюре. А, ещё не увидев Софи, его ноздри вздрогнули от сильного возбуждающего запаха, который источало её роскошное, хотя и полноватое тело.

— Привет, Энди, — проворковала Софи, — я вижу, что ты так рад нашей встрече, и поэтому заблаговременно расстегнул свои брюки…

Дрожащими руками вамп исправил свою оплошность, он только теперь понял, почему утром, когда он шёл в Университет, все встречные девушки оглядывались в его сторону.

— Это специально для проветривания, — улыбнулся Энди. В это время подошёл освободившийся от своих тайных дел Тайтус, он железным голосом сказал:

— Если только есть, что проветривать.

Это была обычная диговская шутка, недоступная для окружающих, и Энди опять с горечью ощутил свою интеллектуальную неполноценность, как ему казалось. По неведомым причинам Софи распространяла вокруг себя еле ощутимый аромат, но который навевал вполне определённые желания. Алекс от этого запаха совсем потерял голову и сообщил:

— Я только что придумал стихи!

— Прелестно, Алекс! — от полного восторга Софи закатила глаза. — Почитай их, пожалуйста!

Алекс торжественно прокашлялся и…

— Это всё? — глупо улыбаясь, спросила Софи. — А где же тут рифма?

Алекс неопределённо пожал плечами. Он всего лишь создал этот стихотворный бриллиант, и не ему хвалить его достоинства.

— Это трёхстишие, которое по-японски называется хокку, — отозвался Тайтус.

— Ах, как это прелестно, друзья мои! — восхитилась Софи. Как бы ненароком она потёрлась широким бедром о дига, но тот остался глух к заигрываниям и добавил:

— Хокку несёт глубокое философское содержание. Извините, но я вынужден покинуть ваше общество.

— Да, мне тоже нужно в одно место, — распрощался Алекс. Энди и Софи остались в одиночестве. Появился ректор Клинтон, он вовсю размахивал руками и кричал своё коронное: «Больше двух не собираться!»

— Пойдём в парк, мой дружок, — Софи повисла, как тряпка, у Энди на плече.

— Диги мало чувствительны к поглаживаниям, — честно сказал Энди. — Если хочешь его завлечь, проще всего перед ним раздеться.

— Ты, Энди, оказывается, большой знаток интимной стороны жизни дигов, — промурлыкала Софи. — Ты такой умный…

Вамп приосанился.

— Расскажи о себе, Энди, — попросила Софи, ещё теснее прижимаясь к вампу, чем совершенно спутала у него все мысли. — Чем ты занимаешься по вечерам?

Энди почему-то вспомнил о таблетке, подаренной ему Тайтусом. Они как раз проходили мимо расположенного в парке общественного туалета и соседствующей с ним столовой на свежем воздухе. За одним из столиков сидел преподаватель по метакомпьютике Хенн.

— Эй, Эйнджел, идите-ка сюда! — позвал Хенн вампа. — У вас есть сигареты?

Конечно, добрый Энди поделился ядовитым куревом с преподавателем. Но заодно он и тихо положил в его чашку с чаем маленький белый цилиндр таблетки.