"Валентина Немова. Лишний вес " - читать интересную книгу автора

бросилось: Иван Семенович, сидящий напротив, пристально и как будто с
удивлением смотрит на меня. И как будто улыбается. В чем дело? В том, что
перед ним на столе горка конфет в точно таких же, как и мои шоколадки,
обертках с названием "Чио-чио-сан".
Ему показалось любопытным, значительным, что мы оба выбрали одни и те
же конфеты, и выбрали не потому, что у них какой-то особенно приятный вкус.
И мне, и ему, как выяснилось, понравилось их название, звучащее, как музыка:
"Чио-чио-сан".
Он смотрит на меня - я на него. Смотрю и не могу отвести глаз. Он дал
волю своей улыбке. Улыбнулась и я. Улыбнулась открыто, как улыбаются родному
и близкому человеку. Иван Семенович любил музыку, хорошо пел. Но, к
сожалению, мне не довелось услышать, как он поет...
Наверное, в тот миг он разгадал, что на душе у его ученицы, и остался
доволен тем, что ему открылось.
Он стал покровительствовать мне. Мой рассказ "По имени-отчеству" был
напечатан в молодежной газете. После этого в той же газете три моих очерка:
"Ребята из затона", "Любовь в 14 лет", "Праздничные девчонки". Через
некоторое время вышел в свет сборник "Молодые". В него вошли произведения
как начинающих, так и маститых писателей области. Мой рассказ тоже...
Мы с Иваном Семеновичем часто виделись на литературных вечерах в союзе
писателей. Я по-прежнему в сопровождении своего мужа бывала у Ненашевых
дома. Однажды, без всякой задней мысли, я предложила Ивану Семеновичу:
- Приходите и Вы ко мне в гости.
Он ответил очень быстро, сказал то, чего я никак не ожидала услышать:
- Куда и когда?
"Куда?" - такого вопроса он не должен был мне задать. Мой домашний
адрес прекрасно был ему известен. Я страшно смутилась, растерялась,
струсила. У меня не было времени обдумывать свой ответ. Я сказала:
- Когда приедет Денис Антонович. Он собирается.
Через некоторое время, обдумав происходящее, я сказала Ненашеву, давая
понять, что ради него я готова на любые жертвы:
- Я хочу развестись с мужем.
Он покачал головой:
- Не делай этого. Трудно тебе будет жить одной. Ты ведь еще совсем
молодая...
То, что мы с Иваном Семеновичем симпатизируем друг другу, заметили,
естественно, и мой супруг, и жена писателя. И стали, каждый как мог,
препятствовать нашему сближению.
Михаил, улучив момент, когда я, беседуя с Дарьей Дмитриевной, не могла
слышать, что он нашептывает Ненашеву, наговаривал на меня, стараясь
опорочить. Что я влюбчивая, непостоянная, никудышная хозяйка. Он, мужчина,
сам стирает, и не только свои сорочки и майки, но и мое белье, трусики и
лифчики. А чем же, по его словам, занималась я? Писаниной. Перевожу бумагу.
В выходные дни, с утра до вечера, только и жду, когда он уйдет из дома
куда-нибудь, чтобы не мешал мне...
Много лет спустя мне предоставилась возможность убедиться, что именно
эти слова были сказаны Ненашеву моим мужем тогда, когда он, Михаил,
почувствовав, что плохи его дела, изо всех сил старался спасти свое
положение, смешивая меня с грязью.
Рассказал бы лучше о своих "подвигах". Как предал меня: отнес в