"Валентина Немова. Лишний вес " - читать интересную книгу автора

слегка насмешливо улыбнулся. И обронил какую-то реплику. Я не разобрала, что
именно он произнес, но почувствовала: он не надеялся, что из-под пера моего
вышло что-то серьезное, стоящее.
Мне тогда было двадцать девять лет, только-только исполнилось.
Одевалась я и причесывалась, как советовал мне муж, который, живя в
Ленинграде, приобщился к бытующей в конце пятидесятых годов, так называемой,
"демократической" моде. Подстригалась коротко, носила "легкомысленную"
челочку, подкрашивала губы, не жалея помады, подводила глаза (чего не
позволяла себе супруга Ивана Семеновича, маленькая, можно даже сказать,
мелкая, длинноносая, невзрачная, но очень подвижная женщина ("Вся как на
шарнирах" - это определение взято мной из одного рассказа Ненашева, в его
первой редакции, в которой он описывает внешность жены).
Разговаривая с Иваном Семеновичем, я нисколько не конфузилась. После
всего того, что мне пришлось выдержать в 1959 году, я вообще утратила
способность робеть перед кем бы то ни было. Высокомерие мое окружающие
ставили мне в упрек. Но Ненашев отнесся ко мне снисходительно, как относятся
старшие к младшим. Старше меня он был на 9 лет. То, что других возмущало во
мне, его, как мне кажется, лишь позабавило. Читать при мне мой рассказ он не
стал.
Писать Иван Семенович начал поздно, после окончания войны. Именно она
пробудила в нем это желание. Вернувшись с фронта, он жил в каком-то
маленьком городке на Урале. Там сотрудничал в газете. Прославившись как
журналист, переехал в областной центр. В пятидесятые годы издал несколько
книг и сразу стал как прозаик популярным в своей области. Но я, когда мы с
мужем были у него в первый раз, не знала этого. Даже познакомившись с ним,
не удосужилась прочитать ни одного его произведения, потому что, как уже
было сказано, при первой встрече не дошло до меня, что на самом деле
представляет собой этот показавшийся мне неинтересным человек.

***

Мы с мужем жили в пригородном районе. Добраться до центра, где
находился союз писателей, в шестидесятые годы было очень трудно. Сначала
надо было ехать автобусом до железнодорожной станции, затем электричкой, и,
наконец, трамваем. Задержавшись на какой-то из пересадок, мы с Михаилом не
успели к началу литературного вечера, на который были приглашены. Вошли в
здание, где располагался союз, когда перед собравшимися выступал Иван
Семенович. Поднялись по широкой, от стены до стены в подъезде, деревянной
лестнице на второй этаж. Дверь актового зала, где проходило мероприятие,
была распахнута настежь. Но войти в зал возможности не было, он был густо
заполнен участниками вечера. Народ толпился и в фойе. Из глубины зала
доносился громкий голос выступающего. Я спросила шепотом:
- Кто говорит? - Мне ответили, тоже шепотом:
- Ненашев.
Говорил он совсем не так, как у себя дома, - эмоционально, вдохновенно,
как настоящий оратор-трибун. Его речь то и дело прерывалась восхищенными
выкриками и всплесками аплодисментов. Казалось, брось зажженную спичку, - и
случится взрыв, пожар. Что он говорил? Выражая мнение собравшихся,
критиковал городские власти. Осуждал их за то, что они не проявляют
необходимой заботы о фронтовиках, вернувшихся с войны. Это ведь впоследствии