"Виктор Некрасов. Маленькие портреты" - читать интересную книгу автора

Разговор постепенно стал выдыхаться, возвращаться к одному и тому же -
проблеме города, мы (шел уже второй час нашего визита), чтоб оживить его,
попросили разрешения сняться вместе с ним.
Он категорически отказался.
- Многие хотят со мной сниматься. А потом говорят, что они мои друзья,
ученики. Нет, я ни с кем теперь не фотографируюсь.
Мы с Вознесенским смутились, попытались объяснить, что хотя мы и были
когда-то архитекторами, но теперь работаем в другой области и выдавать себя
за его учеников не будем.
- Нет, нет, - решительно сказал он. - Я ни с кем не фотографируюсь. Не
надо. - И после краткой паузы добавил: - Вместо этого я вам лучше...
Он взял листок бумаги и быстро, тремя-четырьмя штрихами нарисовал
"модюлор". Модюлор - это придуманные им архитектурные пропорции, связанные с
пропорциями человеческого тела. Нечто вроде золотого сечения. Графически это
фигура человека, пересеченная на разных уровнях горизонтальными линиями,
членящими фигуру человека на определенные взаимозависимые отрезки.
Он нарисовал человечка, подписался своим знаменитым "LC" и преподнес
мне. Потом хитро взглянул на Андрея Вознесенского и вместо человечка
нарисовал орангутанга. Андрей торжествующе посмотрел на меня - обскакал!
Перед уходом Корбюзье завел нас в свою мастерскую. В ней работало
человек десять молодых архитекторов, но к ним он нас не подвел, а подвел к
большой ученической черной доске, разрисованной мелом, и сказал:
- Вот тут все начинается...
Мы с уважением посмотрели на доску и. стали раскланиваться. Рука у него
крепкая, совсем не стариковская. На прощание он вдруг потрепал меня за чуб и
сказал с той же лукавой улыбкой, какая у него появилась, когда он нарисовал
орангутанга:
- Когда-то у меня такие вот волосы были, а теперь... - Он рассмеялся и,
слегка подталкивая нас в спину, проводил до выхода. - Спасибо, что пришли.
Не обижайтесь на меня. Мне еще так много надо успеть сделать.

За день до нашего визита к Ле Корбюзье мы побывали на выставке его
работ. На ней представлены были не только его архитектурные проекты со
множеством эскизов, набросков, зарисовок, но и его живопись, скульптура,
ковры, которыми он последнее время очень увлекался (по-французски это
называется "tapisserie").
В нескольких залах Музея нового искусства очень подробно и детально
разворачивался весь жизненный путь ищущего, сложного, часто противоречивого
мастера. Впрочем, я сейчас не уверен, что слово "противоречивый" подходит к
нему. То, что за сорок лет он как-то изменился и от умственно-рациональных
построек первых лет перешел к архитектуре эмоциональной, вовсе не говорит о
противоречии. Это скорее развитие, углубление. В молодости, увлеченный
эстетикой техники, он говорил: "Дом - это машина для жилья", в зрелые годы
несколько изменил эту формулу: "Дом - это ларец жизни, машина счастья". Под
конец жизни он сказал: "В своей работе я ищу и то, в чем сегодняшние люди
больше всего нуждаются, - молчания и мира". Думаю, именно поэтому и
появилась капелла Роншан. Ее автор, убежденный агностик, искал в ней не
места для торжественных богослужений, а места, где человек может остаться с
самим собой, наедине со своими мыслями. Одиноко стоящая на лесистом холме у
предгорий Вогез, четко рисующаяся своим белым силуэтом на фоне неба,