"Виктор Платонович Некрасов. Написано карандашом " - читать интересную книгу автора

- Очень даже. На прошлой политинформации, например. Спрашивает, почему
сахару не дают. Он, мол, видел на станции, когда ехал сюда, три вагона с
сахаром разбомбленные. Почему, говорит, не дают? Куда он девается? Или про
второй фронт. Почему второй фронт не открывают? В общем, сами понимаете...
На фронте не был. Не обстрелянный. На "Красном Октябре" бомбят, а он
вздрагивает...
- А ты отвечать умей. На то и замполит. А то спихнуть хочешь. Хитер
больно. Впрочем, скажи помкомвзводу, чтоб направление ему в санчасть дал.
Помкомвзвод направление написал, но тут как раз подвернулась какая-то
срочная работа, и Лютикова оставили сторожить блиндаж.
Прошло еще несколько дней. Во взводе у меня выбыло сразу три человека и
осталось четыре вместе с помкомвзводом. Командир взвода две недели уже как
лежал в медсанбате. А работы как раз подвалило. Немцы разбили НП, и надо
было в одну ночь его восстановить. Помкомвзвод, усатый, деловитый и
сверхъестественно спокойный Казаковцев, пришел ко мне и говорит:
- Разрешите Лютикова на ночь взять. Майор велел в три наката НП делать
и рельсами покрыть. Боюсь, не управимся.
- А он что, выздоровел?
- А бог его знает. Молчит все. Курить, правда, сегодня попросил. А
раньше не курил. И обедать вставал.
- Что же, попробуй.
Под утро я пошел посмотреть, как идут дела. Бойцы кончили укладку
наката и засыпали его снегом. Казаковцев потирал руки.
- Управились-таки, товарищ инженер. В самый раз, в обрез.
Я спросил, как Лютиков. Казаковцев поморщился.
- Никак. Возьмет бревно, полсотни метров перетащит - и как паровоз
дышит.
- Завтра же в санчасть отправить. Пускай там решают. Толку не будет.
- М-да... Сапер не стоящий. Жидок больно.
На обратном пути мы зашли на КП третьего батальона - начался утренний
обстрел. Решили пересидеть.
Здоровенный, краснолицый, в кубанке набекрень, Никитин, комбат-три,
распекал своего начальника штаба:
- Начальник штаба называется. Адъютант старший... Бумажки все пишешь,
донесения. Ты понимаешь, инженер, третий раз приказ приходит - пушку эту
сволочную подавить. Под мостом. А он и в ус не дует. Бумажки все пишет. Я
целый день на передовой, Крутиков тоже. А он сидит себе в тепле да по
телефону только: "обстановочку, обстановочку". Вот тебе и обстановочка...
Дохнуть не дает пушка окаянная.
Пушка, о которой говорил Никитин, давно уже не давала ему покоя. Немцы
каким-то чудом втащили ее в бетонную трубу под железнодорожной насыпью и
днем и ночью секли никитинский батальон с фланга. Подавить ее никак не
удавалось. Боеприпасов в полку было в обрез, а десяток выпущенных по ней
снарядов не причинил никакого вреда - стреляла себе и стреляла. Только
сейчас Никитин вернулся от командира полка после солидной головомойки и не
знал, на ком сорвать злость. А начштаба сидит себе и крестики рисует.
Никитин набросился на меня:
- Тоже инженер называется... В газетах про вас, саперов, всякие чудеса
пишут - то взорвали и то подорвали, а на деле что? Землянки начальству
копаете.