"Виктор Платонович Некрасов. Написано карандашом " - читать интересную книгу автора

и жалкая.
Мимо прополз Титков - пулеметчик второго взвода. Лицо у него было все
мокрое, с прилипшей ко лбу и щекам землей. Правая рука болталась, как
тряпка, и волочилась по земле. Он на минутку задержался у Сенькиной щели,
затянулся его цигаркой и пополз дальше.
"Отвоевался", - подумал Сенька, и ему сразу представилось, как
Шура-санинструкторша перевязывает Титкову руку, как трясется он на подводе в
медсанбат, как лежит там на соломе.
Над рощей опять появились самолеты. Проходившие мимо Сенькиной щели
какие-то бойцы, увидав самолеты, рассыпались во все стороны. Кто-то тяжелый
и горячий вскочил прямо на Сеньку и прижал его к земле.
Бомбы рвались долго, совсем рядом, а когда перестали рваться, Сенька
попытался разогнуться. Но тяжелое лежало на нем и не хотело сползать. Сенька
выругался, но тяжелое все лежало. Он уперся руками в землю и свалил тяжелое
в сторону. Здоровенный боец в расстегнутой, совершенно мокрой от пота
гимнастерке лежал рядом и смотрел на Сеньку остановившимися, немигающими
глазами.
Сеньке стало страшно.
Вчера, когда они на машинах ехали на передовую, он видел только
лошадей - вздутых, с раскоряченными ногами лошадей, валявшихся на дороге.
Людей, вероятно, убрали. А вот этот лежал совсем рядом, большой, теплый
еще... И рука за голову закинута.
Мимо щели один за другим, обвешанные минами и котелками, согнувшись,
волоча за собой пулеметы, перебегали бойцы. Самолеты делали второй заход.
"Опять, сволочи..."
Грохот укатился куда-то в сторону. Густая, удушливая пыль стелилась по
земле. Ничего не было видно - ни неба, ни рощи, - ничего, только тускло
поблескивал затылок винтовки на бруствере. Сенька со злобой посмотрел на
нее.
"Палка", - подумал он и протянул к винтовке руку.
Он не принимал никакого решения, он просто снял винтовку с бруствера,
зажал ее меж колен, взвел курок, положил руку на дуло, зажмурил глаза и
нажал крючок.
Он не услыхал выстрела. Что-то сильно толкнуло и обожгло ладонь. И
сразу все тело охватила слабость. Пальцы беспомощно повисли. Тоненькими
ручейками по ним текла кровь и капала на штанину. Большое красное пятно
расплывалось по колену.
Кто-то крикнул над самым ухом:
- Какого черта стреляешь, дурья голова!
Сенька поднял голову. Перед ним сидел командир взвода. Сенька
безразлично посмотрел на него, потом на руку, потом опять на него.
Лейтенант, кажется, что-то кричал, но Сенька ничего не слышал. Он смотрел на
серое от пыли, небритое лицо, видел, как шевелятся губы, блестят злые,
колючие глаза, но слов не слышал. Он знал только одно: сейчас он вылезет из
этой щели и пойдет туда, назад, к речке, где нет самолетов, нет этого бойца
с остановившимися глазами, нет всего этого... И он сидел и слушал и ничего
не говорил, а потом, - он даже не помнит, лейтенант ли ему приказал или сам
так решил, - напялил скатку, затянул и перекинул через плечо мешок и,
опершись о винтовку, вылез из щели. Боли в руке не чувствовал никакой.
Откуда-то появился младший сержант - Сенька забыл его фамилию. Сидел