"Виктор Некрасов. Маленькая печальная повесть" - читать интересную книгу автора

- Амур не амур, - отмахнулся Ромка, - но у меня что-то вроде любви.
Чистейшей, разумеется, советской, без всяких этих ваших штучек. Но это
только канва, внешний рисунок, отнюдь не главное. И все равно к этому,
хоть и не главному, а придрались... Да, а ты знаешь, что у нас чуть-чуть
не пустили "Агонию"?
- Климовскую?
- Именно. Почти на выходе уже была. Потом оказалось, что Николай II
слишком красивый и добрый, а Распутин недостаточно развратен.
- И на полку, сволочи?
- Бесповоротно... Так вот, на последнем просмотре сказали мне... Нет,
на предпоследнем. Что ж это вы, Роман Никитич, думаете, мы совсем
безмозглые, ничего не понимаем? Нет, что вы, товарищи, говорю, наоборот,
именно к вам апеллирую, как к людям знающим и понимающим. И тут же, не дав
им пикнуть, произнес в высшей степени патриотическую речь. Расхвалил
Бондарчука, он тут же сидел, не помню уже за что, за ум, талант, за "Войну
и мир", "Они сражались за Родину", вспомнил Васю Шукшина, он у него там
играл, теперь Вася у нас классик, пароходы его имени, библиотеки. Кстати,
ты его знал?
- Нет... Видел только. На каком-то просмотре.
- Отличнейший парень, прямой, честный, бухарик, правда... Давайте-ка за
помин его души. Нет уж таких...
"Столичную" благополучно закончили. За ней последовало то самое
бургундское, начатое. Потом обнаружена была недопитая бутылка коньяка.
- Зажал, думал перед сном. Без дам... Ты же у нас останешься?
- А куда мне деваться? Прикорну где-нибудь в уголке.
- Не боишься?
- Кого?
- А ты, собственно, по какой линии, как у нас говорят, приехал?
- Союз кинематографистов. На Каннский фестиваль. Нет, не член
делегации, отнюдь, но разрешили за собственные шиши присоединиться, вроде
член и не член, консультант не консультант, Бог его знает...
- Без стукача, что ли? Потому такой храбрый?
- Как так без стукача? Разве можно? Такого не бывает. Но он у нас
безобидный, ты его должен знать, долговязый такой, Арнольдом зовут,
фамилию забыл, с "Мосфильма"... Да, но вернемся к нашим баранам.
К баранам возвращались раз двадцать, опять от них уходили и
возвращались, но в конце концов все же выяснилось, что картина после
доделок, переделок, поправок, переозвучиваний, пересъемок получила наконец
добро, Сейчас печатают. И даже приличное количество копий - сто двадцать.
Называется теперь "Разрешите помечтать!". Название, конечно, говенное... А
фильм, по сути, антисоветский. Ну, не то чтоб совсем антисоветский.
Снаружи все гладко, а копнешь... Такой например, эпизод...
У дам постепенно начали слипаться глаза. Их отправили спать. А сами
устроились вдвоем на диване. Было тесно, неудобно, да и вообще о сне не
могло быть и речи.
- Да, слушай, а где ты работаешь? - спохватился вдруг Роман. -
Треплюсь, треплюсь, а до сих пор не спросил, неловко даже как-то...
- На телевидении.
- На телевидении? А у нас, знаешь, что произошло на нашем Центральном?
Сенсация, - и рассказал облетевшую Москву историю про завкадрами