"Виктор Некрасов. Маленькая печальная повесть" - читать интересную книгу автора

может! А внутри сосало, скребло, на работе был рассеян, отвечал невпопад.
- Да успокойся ты, наконец, - мать видела, как мается ее, ах, какой
ранимый Ашотик. - Я понимаю, все понимаю, но и ты должен понять. Тебе
хотелось бы, конечно, чтоб он...
- Да, хотелось бы... - пресекал Ашот. - Ладно. Хватит. Увидим.
"Нет, не могу, у меня свидание с другом... И все. Свидание с другом,
которого не видел Бог знает сколько... Ясно?" - вот что сказал бы Ашот на
его месте. Но Сашка не сказал, уехал в Авиньон.
Прошла неделя, фестиваль закончился. В газетах о нем много писали.
Писали и о Сашке. Расхваливали. Ашот ждал.
Статьи прекратились. Ашот продолжал ждать.
- Да ты сам зайди, - твердила мама. - Чего тянуть. Зайди в гостиницу, и
все.
- И дай наконец ему дрозда, - подсмеивалась Анриетт. - Ты ж собирался.
И он зашел. Ему сказали, что да, останавливался, три дня прожил и в
конце прошлой недели улетел в Нью-Йорк.



6

Шел третий год парижской жизни. Ашот с матерью получили гражданство. По
французским законам для этого надо было бы прожить здесь пять лет, но
помогли кое-какие связи Анриетт. Несколько идеализировавший на первых
порах западные порядки Ашот, столкнувшись с французской канцелярщиной, был
поражен ее сходством с родной, советской. Он утверждал даже, что она
позаковыристей и труднее объяснима.
- Советские анкеты ясны. Служил ли в белой армии, состоял ли в рядах
какой-нибудь партии, есть ли родственники за границей, переписываешься ли,
был ли судим, за что, сколько отсидел, как у тебя с пятым пунктом? Во всем
железная логика. Если служил, состоял, переписываешься, сидел и на вопрос
пятой графы, как в том анекдоте, отвечаешь "да" - значит, плохой, не
годишься, проваливай. А у французов? Почему-то им обязательно надо знать,
где и когда родились и умерли родители первой вашей жены. Зачем это им? А
хрен его знает. И как докажешь? Бумаг-то никаких. Представьте свидетелей.
Каких, откуда? Умные французы подсказали - это не важно, формальность,
желательно только, чтоб по возрасту подходили. И вот ищешь и наконец
находишь троих стариков и старушек, и они, волнуясь и трепеща, врут
напропалую, что знали, мол, таких-то и родились они и умерли тогда-то. И
этой липы, оказывается, достаточно. И так на каждом шагу. Логики никакой.
А у нас - железо.
Стали ли - обзаведясь "карт д'идентитэ" и паспортом в синей обложке, он
нужен только для поездок за границу, - стали ли наши милые
армяне-ленинградцы французами? Рануш Акоповна, нужно прямо сказать, нет.
Не вписывалась, язык не давался, только к концу первого года стала
справляться с продуктовыми магазинами и булочной, в больших магазинах
"Лафайет", "Прэнтан", "Бомаршэ" терялась, в подземных переходах метро
путалась, ехала не в ту сторону, в автобус влезала не в ту дверь, привыкла
сзади входить, спереди выходить, а тут наоборот, в телевизоре ничего не
понимала и все вздыхала: "Ну нет у нас мяса, к десяти кончаются молоко и