"Виктор Некрасов. Маленькая печальная повесть" - читать интересную книгу автора

- Вот и мне, как Сашке тогда, хочется твердить и твердить: "Невы
державное теченье, береговой ее гранит..." Как-никак вся жизнь, с шести
лет. И в школу, и в институт, и у того Петра, у Инженерного замка впервые
девочку обнял... И не хочу я ни о каких Баскаковых и прочих там Ермашах
сейчас думать. Не хочу, и все, пойми ты это, сухарь...
Сухарь все понимал. Но он оставался один.
- Один, вот так вот, один. Затянувшаяся инфантильность,
сентиментальность, никогда в себе не подозревал ее, черт его знает, но
переворачивание этих страниц, одна за другой, как серпом по одному месту.
И наше мушкетерство, да, детское, да, наивное, было единственной
отдушиной. И вот теперь один-одинешенек. Гвардейцы кардинала победили нас.
И нет у меня ни Планше, ни Мушкетона. Один...
Ашот обнимал Романа.
- Встретишь хорошую девушку, полюбишь, женишься...
- Было уже. Знаю. Хватит.
- А детей вот не было. А появятся, сразу же...
- Я не люблю детей. Как Салазар, португальский диктатор. Единственный
из них, кто не сюсюкал, не снимался со всякими Мамлакат...
Так провели они полночи. Возвращаясь по Невскому, свернули к Русскому
музею, и сквозь щель в заборе Ашот попрощался еще с одним царем, скучающим
на своем коне-битюге, - Александром Третьим.
- Хороший был царь, - вздохнул он, - несмотря на всяких там
Победоносцевых. Помнится, Марья Федоровна, царица, все удивлялась, когда и
как он с начальником охраны успевал надраться, усевшись за свой бридж или
покер. Она уйдет на минутку, вернется, а они уже тепленькие. Оказывается,
у царя за голенищем плоская такая бутылочка всегда хранилась. "Ну так что?
Голь на выдумки хитра?" - "Хитра, Ваше Величество!" - и опрокидывали. Ну,
разве плохой царь?
- А наши и не стесняются. Попробуй Нина Петровна Никите помешать...
На отвальную пожаловало народу поменьше, чем на свадьбу. Но тише от
этого не было. Сидя уже не за покрытыми скатертью столами, а на чемоданах,
перевязанных веревками картонках, прямо на полу, шумели, смеялись,
перебивали друг друга. Тосты произносились все бодрые, добрые, с
напутствиями, в основном, определенного направления: "Главное, научи их
пить! И мату рассейскому! И напролом, сквозь джунгли их капиталистические!
Не тушуйся!"
Расставались где-то уже под утро. Рануш Акоповна всплакнула.
Единственная комната их показалась ей не такой уж тесной, а чахлая березка
в глубине двора даже стройной, кто ее теперь поливать будет?
Через день все трое, с трудом растыкав пожитки по полкам, отбыли с
Финляндского вокзала прямым вагоном в Хельсинки. Оттуда пароходом до
Гавра. Скрупулезные подсчеты показали, что так дешевле.
Моросил дождик, и это делало Ленинград еще более своим. Проживающие,
цепляясь раскрытыми зонтиками, натужно улыбались. Как всегда, под конец не
о чем было говорить, томились, поминутно поглядывали на вокзальные часы.
В последнюю минуту - "Ненормальный, куда ты?" - Ашот выскочил из вагона
и еще раз со всеми обнялся. Романа стиснул, крепко поцеловал в губы.
- А все-таки барали мы гвардейцев кардинала! Очередь за тобой...
Роман ничего не ответил. Печально улыбнулся.